Соперничество во мнениях у старшего и младшего Гайворонских началось еще в глубокой юности. До пятнадцати лет Артур отца слушался беспрекословно, потом начал понемногу сопротивляться. Сначала в знак протеста против тирании отрастил длинные волосы. Внешность у него была неказистая – белесые брови и ресницы, светлые глаза, и только густая блондинистая шевелюра – единственное достоинство. Девки, глядя на нее, в обморок падали от чувств, но папашу прическа отпрыска бесила до зубовного скрежета. Протестовал Артур недолго – отец чуть ли не каждый день бегал за ним по квартире с ножницами, называл хиппи и педиком. Не выдержал и в отместку побрился наголо. Отец новый имидж тоже не оценил, орал так, что у мамы подскочило давление, обзывал уголовником и дебилом. Но волосы Гайворонский больше не отрастил, ежедневно брился назло папаше, почти рыдая перед зеркалом, потому что видок у него и правда стал, мягко говоря, неинтеллигентный. Вскоре привык, и новый образ ему даже понравился. Представительницы слабого пола теперь от Артура шарахались, прохожие пугались и ускоряли ход, бабули у подъезда замолкали. Неожиданно он стал пользоваться авторитетом у местной шпаны, что ему, бывшему маменькину сынку, льстило. Артур впервые в жизни почувствовал свою силу и млел от ощущения собственной значимости. Имидж крутого парня надо было поддерживать, и он начал вести себя дерзко, жестко. Доигрался – в результате из института его вышибли. Потом были армия и возвращение в пустоту. Старые друзья приняли его с распростертыми объятьями. Страшно вспомнить, сколько дел наворотили… Отец всю жизнь считал его идиотом. Ладно в молодости, когда у Артура действительно башню снесло от ощущения вседозволенности (просто повезло, что он на зону не загремел), но и сейчас, когда он добился небывалых высот в бизнесе и содержал отца, оплачивая лучшую медицинскую клинику, дорогостоящие лекарства, сиделок и нянек, тот все равно мнения о сыне не изменил. Стоп… О чем он думает? Ну вот о чем думает? Артур уронил голову на руки.
– Господи, за что? За что, господи? – прошептал. Он же искупил свою вину – церковь построил в области, большую, с золотыми куполами, щедро вкладывал деньги в благотворительность, с криминалом сто лет назад завязал… Взревел от ощущения несправедливости: – Что еще тебе надо?!
– Спокуха, парень, ничего мне не надо, – проворчал кто-то поблизости.
Артур поднял глаза – перед ним стояла куча тряпья, «благоухающая» помойкой и перегаром.
– Денег нет, – развел руками Гайворонский, чтобы бомж от него отвязался.
– Не нужны мне твои деньги! Без деньгов жил, без деньгов и помру, – обиделась куча. – Вижу, душой маешься, вот и подошел. Случилось чего? Ты говори, не робей. Выговоришься – глядишь,