– Да шучу же! Шуток не понимаешь? Болван ты этакий, Володька!
Яков Васильевич Ворожейкин не замедлил явиться, разделся с видом доктора, вызванного к постели умирающего, потирал надушенные руки и кивал рыжей седеющей головой.
– Эх, ребята, был бы у меня такой Ворожейкин, – плеснул себе коньячку в рюмку и выпил. – Мне бы, говорю, такого Якова Васильевича, я бы его на вытянутых руках носил. – Оглядев Олега и меня, будто прицениваясь, за сколько отдать того и другого, – положил мне теплую ладонь на грудь. – Вам железо?
Я промолчал, а Володя затараторил, будто оправдываясь:
– Вот однокашника вызвал. Давно хотел, да квартиры не было. А тут получил. Что, думаю, друга не вызволить из проблем? Мама мне его нравится.
– Коль нравится, так женись, – воскликнул Ворожейкин, мерзко рассмеявшись. – Вы погостить или на постоянку? Собственно кто сюда гостить приезжает, не Сочи. Ну, а если работать, подумать, поискать надо, не с бухты-барахты. Чтоб зарплата приличная, раз уж на Север забурился, а то какой смысл. Может быть, в артель, устроиться? Я могу поспособствовать.
– Спасибо, – ответил Володя. – Человек полдня как объявился.
– Тоже верно. Чего это я? Тысячи людей на свете без Ворожейкина живут, а я? Привык, что все просят. Ну ладно, понял, кому железо? – Положил руку Олегу на плечо и рассмеялся.
– Батя семидесятилетие празднует. Он у меня железный парень.
– Папашка? Ну, это надо, как же! Первый сорт. Отцу уважение оказать. Значит, оцинкованное. Полтонны хватит? Как доставлять будете?
– Да вот думаю. По воздуху, наверное. Ребята помогут. Да это уже наша епархия.
– Верю-верю, – Яков Васильевич замахал руками. – Глянь разик на тебя и сразу поймешь, что ничего не умеешь вполсилы. Поставь к станку, так ты норму на двести процентов ломанешь. Ешь за двоих. Жены у тебя тоже две. Так? Просто заменяешь на земле двух обычных человек. Так? Жилплощадь экономится. Так?
Все хохотнули, а мне подумалось, что это не такая уж безобидная шутка. Неужели он и впрямь завидует тем, кому приходит на помощь? А Володя? Сколько крови перепортил, чтобы перебраться из районного центра, поселка Ола, в город – на стульях ночевал, вкалывал день и ночь, чтобы доказать свою состоятельность, а я что – на готовенькое? Правда, и Володе помогли, а я помогу кому-то, возможно, даже ему самому, все мы связаны одной веревкой. Надо мне как-нибудь поучиться спать на стульях.
Холостяцкое застолье без затей, разговоры, главное достоинство которых в том, что не держатся в голове, хотя я едва ли не увечусь чтобы удержать их в памяти, для последующего увековечения.
А меня, веришь, нет, сказал Ворожейкин, ОБХСС день и ночь пасет. Уже привык и не дергаюсь, только посмеиваюсь в тряпочку. Однажды у главного инженера попросил в долг пятьсот рублей, он, как всегда, ни рыба, ни мясо. А к обеду вижу на столе перед собой денежки пачечкой. Сотнями. Ну, думаю, одолжил Петр Иваныч,