Дощатая калитка их захлопнулась. Шаги удалились. Во дворе стало просторнее. Кузнец вздохнул, всей растопыренной пятерней почесался в затылке, воздал Аллаху должное за то, что тот дал ему родственника, толкового и отзывчивого, и неторопливо двинулся к двери кузни…
Всю ночь Айша плохо спала, ворочалась. Сильно ей хотелось, так не терпелось, что не было сил, чтобы скорее наступило утро.
Тогда она сможет увидеть своими глазами то, что сотворил мастер с ее клинком. А если нож ей не понравится? Пришедшая некстати дурная мысль вконец испортила все настроение, и дева вскочила, закружилась по комнате, разгоняя въедливую тревогу и терзающие душу сомнения.
И вот долгожданные первые лучи постучались в ее оконце.
– Гюль, соня! Вставай! – подступила она к своей служанке.
– О, Аллах! – девушка быстро вскочила и по солнечному лучику на стенке определила время. – Госпожа, еще рано. В слободке еще спят.
Но разве можно человеку что-то доказать, если тому нечто прочно втемяшилось в его беспокойную головку и ничем оттуда не выбить?
– Гюль, я прикажу тебя выпороть! – Айша в нетерпении приподняла свой резко очерченный гордый подбородок, гневно сверкнула глазами, подтверждая, что она вовсе не шутит и от угрозы перейдет к делу.
– Вот она, благодарность, за все мои мучения, – проворчала девушка, впрочем, исключительно по прочно укоренившейся привычке.
Несмотря на весь свой несносный характер, госпожа ее любила и в жизни не позволила бы кому-то другому даже пальцем до служанки дотронуться. А стращает Айша и пугает ради острастки, по той самой давно заведенной привычке, свойственной всем избалованным детям.
Не ахти далеко успел продвинуться светлый луч на зеленом ковре, а они проворно оделись и зашагали по длинному коридору. Через заднее крылечко девушки выскользнули и попали на внутренний дворик.
– Госпожа, – старший конюх глядел на Айшу виноватыми глазами, мелко трясся от охватившего его не показного, а настоящего испуга.
Он приготовился, смирился с тем, что их Принцесса разгневается и прикажет его примерно наказать. И никто не осмелится не исполнить ее повеления, хотя строжайший приказ поступил от главного визиря.
– Где наши лошади? – Айша повела негодующим взглядом.
Ее вид недоумевал и вопрошал о том, кто посмел не выполнить ее распоряжения, срывая все ее планы. Кто посмел перечить ее воле?
– У тебя сон отшиб всю твою недолгую память?
– Госпожа, – едва различимо прошептал конюх, – я не могу тебе дать сегодня лошадей…
Трусливый язык его не поворачивался сказать, что есть повеление самого эмира. Он стоял и смотрел, как медленно-медленно наливаются прекрасные девичьи глазки бешеной кровью необузданного гнева.
Не приведи Аллах кому-то другому оказаться на его месте. Отныне за свою жизнь он и ломаного