Молотов многозначительно кивнул.
– Правильно, – сказал Коба. – Мы не будем спешить и подождем с ответом. Но с завтрашнего дня наши газеты перестают ругать мерзавца. – Наконец он обратился к Ворошилову: – Ты спросишь англичан и французов. Пиши. Первое: для того чтобы вести военные действия в случае нападения Германии на Польшу, мы должны иметь точки соприкосновения с противником. У нас, как известно, нет границы с Германией. Существует ли договор с Польшей о пропуске наших войск? Второе: какова будет численность английского экспедиционного корпуса к началу боевых действий? Мы готовы выставить сразу сто двадцать дивизий. И есть ли договор с Бельгией – о пропуске французских войск?
Коба знал, что ответов на эти конкретные вопросы не получит. Наша разведка донесла: Польша объявила, что согласия на пропуск советских войск никогда не даст. (Сколько поляков погибло в польско-русских войнах! Россия уничтожила польское государство. Как после этого пустить нас в Польшу? С Бельгией никаких договоренностей не было… Да и Англия могла поставить в начале войны только жалких шестнадцать дивизий!)
Коба заботливо набирал очки, зарабатывал право признать переговоры сорванными по вине западных держав. Но так оно было и на самом деле!
Первое сентября приближалось, а ответа неторопливый Коба не посылал. Гитлер жил на своей вилле в Баварских Альпах. Ефрейтор сообщил, что фюрер находится «в постоянной истерике». Вызывал к себе Геринга, требовал от разведки узнать, почему молчит Сталин. Его армия стояла в боевой готовности, и время стремительно уходило. Его корабли не могли выйти в море.
Наша военная делегация продолжала как ни в чем не бывало вести безнадежные переговоры с французами и англичанами…
Только через четыре томительных дня Молотов позвал к себе Шуленбурга. Он сообщил послу, что Риббентропу приезжать рано. Учитывая наши долгие взаимные оскорбления, идти к нормализации следует неспешно. Сперва заключим всеобъемлющее экономическое соглашение. И уже потом перейдем к делам политическим. Лишь после подписания экономического соглашения Риббентроп сможет приехать в Москву. Это будет в лучшем случае 27 августа.
Молотов передал послу проект Пакта о ненападении между двумя странами.
Как сообщил Корсиканец, Гитлер впал в неистовство. Если Риббентроп приедет двадцать седьмого, срок нападения на Польшу пройдет!
Гитлер сделал то, к чему принудил его Коба. Он пошел на унижение – сам обратился к Сталину. Попросил посла вручить его телеграмму незамедлительно. И опять в кабинете Коба непередаваемо насмешливо прочел униженный текст Гитлера.
Гитлер соглашался со всеми пунктами плана о ненападении.