Пол в кабинете был устлан большим ковром кремового цвета. Макс прекратил разглядывать узоры ковра и поднял глаза на человека, сидящего напротив. Эллиот терпеливо ждал, когда Макс скажет еще что-нибудь, но Макс знал: с него хватит. Он и так сказал больше, чем собирался. Он слишком давно не говорил о своем отце. Душевная рана не затянулась. Стоило ее коснуться – и… он ощутил ту же боль, что и восемь лет назад, в день похорон.
Макс потянулся к столику, схватил стакан с водой и сделал большой глоток. Тишина в кабинете душила его. Как будто чего-то ждала, заставляя Макса ерзать на стуле.
– Судя по вашему молчанию, на сегодня наша беседа окончена, – улыбнулся доктор Эллиот и что-то быстро черканул в своем деловом блокноте.
Он всегда делал записи, держа блокнот на коленях.
Макс не ответил, а лишь облегченно вздохнул. На сегодня он отмучился. Доктор Эллиот Уоттс был дотошным придурком. Впрочем, психотерапевт и должен быть дотошным придурком, однако Эллиот с самого начала дал ему понять, что их разговоры не просто формальность для отчетов. Тем не менее этот док Максу нравился, невзирая на мрачные тропы, по которым его гонял Эллиот.
– Макс, сегодня вы показали неплохие результаты, – продолжал Эллиот. – Я ведь понимаю, как тяжело вам было говорить об отце.
«Это и ежу понятно», – мысленно усмехнулся Макс.
Опять чирк-чирк в блокноте.
– Вы у нас уже пятнадцать дней. Как вам предписанное лечение?
Макс пожал плечами. Ему прописали целую кучу разноцветных и разноформенных таблеток, которые он был обязан глотать по утрам: антидепрессанты, риталин, амантадин. Каждое из лекарств обладало узконаправленным действием, помогая справляться с приступами отчаяния, бессонницей и тягой к спиртному и кокаину. Как ни странно, лекарства помогали. По большей части. Препараты есть препараты.
Однако Максу требовались совсем иные препараты. Те, что лягнут в задницу его тревогу, вернут силу его обвисшему члену, подавят чудовищный аппетит, что добавляет ему фунты на бока. Ночью, едва он закрывал глаза, пытаясь уснуть, тяга к наркотикам становилась особо острой. Их зов превращался в пение сирен: сладострастное и зовущее.
Но иных препаратов Максу в этой клинике не давали.
Без привычных шпор даже кровь в его жилах двигалась еле-еле. И сердце билось не так, как прежде. Максу отчаянно не хватало огня. Не хватало пусть и короткого, но эйфорического взлета. Ему хотелось получить дозу кокса. Всего-то один раз, чтобы ощутить себя живым.
Эллиот уловил его состояние, понял, какой голод выворачивает Макса наизнанку.
– А как ваши ночные кошмары? – осторожно спросил психотерапевт.
От вполне невинного вопроса Максу стало жутко. Он с трудом сглотнул и потер сомкнутые ладони. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять ответ. Кошмары никуда не исчезали. Они донимали Макса и здесь, в уютной палате, принося с собой массу ужасов, способных отбить всякую мысль о ночном сне. Кошмары начались