– Дак ловят…
– Ну, значит, натворила чего, корвища… Ладно, велю накормити.
– Вот это славно, дядько Агапит!
– Потом отработаешь.
Весь диалог Безухого с рыжей гулящею девкой происходил уже внутри дома – в подклети, а потом в сенях, где беглецы с девчонкой расстались. Та послушно пошла в людскую – что-то типа корчмы или постоялого двора, а «дорогие гости» пожаловали в горницу – просторное помещение, обставленное вполне европейской мебелью, причем не самой худой и дешевой. Гнутые стулья, небольшая софа, высокое, явно хозяйское, кресло за большим столом, секретеры, шкаф. В оконных переплетах не слюда, а мелкое стекло, на стене же, прямо напротив изразцовой печки – картина, как показалось Арцыбашеву – Дюрер или Босх. Нет, скорее все же Дюрер – у Босха на картинах много всякой мелкой фигни. А тут… чей-то портрет… какого-то немца…
– Чей портрет – не знаю, – перехватив взгляд гостя, промолвил Агапит.
Леонид улыбнулся:
– Дюрер. Его работа – точно.
– Может, и Дюрер, – Безухий склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Арцыбашева. – А вы, господине, и впрямь – гез. С Молчаливым не доводилось встречаться? Где-нибудь под Лейденом или в Утрехте…
– Да как-то нет, – отшутился Арцыбашев. – Встретился б – может, с ним бы и остался, и нынче б здесь не стоял.
– Ну, что ж, господа мои, – предложив гостям стулья, хозяин уселся в кресло и, побарабанив пальцами по столу, продолжал: – Я так понимаю, вам нужна одежда, некая толика денег и… скажем, какое-нибудь иностранное судно, стоящее на рейде в Ладоге.
Михутря довольно потер руки:
– Я всегда знал, что ты умный человек, Агапит! Иначе б не достиг здесь всего…
– Всего? – тряхнув шевелюрой, Безухий саркастически усмехнулся. – Да что здесь такого-то? Впрочем, вполне уютно, не спорю.
– И все денежку тащат, – покивал капитан. – Это еще не считая тех доходов, что приносит кочма. Поди, вино хлебное гонишь, а? Нарушаешь царский указ? Ладно, ладно, не говори – это я так, к слову. Просто интересно, как это у тебя получается, что все время – на воле.
– А потому, милый мой, что и приказные, и стрельцы – тоже люди, – спокойно пояснил Агапит. – А все люди кушать хотят, и лучше – сладко. Вот я им иногда и подкину… детишкам на молочишко.
– А ежели кто не возьмет? – Михутря все никак не мог уняться, видать, прорвало после темницы на справедливость или обзавидовался просто чужому счастию – так ведь тоже бывает.
– Случается, и не берут, есть и такие люди, – не ушел от ответа Безухий. – И я их не всегда убиваю, далеко не всегда. А вот уважаю – всегда! Да и как таких людей не уважить, что на государевой службе – а мзду не берут? Ну, они не берут – берут другие. Всегда найдется тот, кто берет.
– Потому и процветаешь!
– С другими делюсь, по-божески.
– Так ты нам-то поможешь, Агапит? – покончив с вопросами, требовательно уточнил