Базиру такой уверенности было явно маловато. И все прочие варианты собственной кончины он хотел бы отнести на как можно более отдаленное будущее. Чтобы иметь такую возможность, надо было вооружиться уловками, придумать какие-то капканы для воображения и жадности белых разбойников.
Крики жестоко уговариваемых французов доносились сюда, вниз, что не способствовало хладнокровности настроя пленников. Уильям первым устал от бесплодных попыток заглянуть в свое будущее. Даже самое ближайшее.
Ему захотелось общения.
Мусульманский индус, насколько можно было судить, свободно владел английским.
– Как тебя зовут?
– Какое это имеет значение? Аллах узнает меня, под каким бы именем меня ни казнили.
Так уж устроен восточный человек: даже если он не хочет разговаривать, он сообщает о своем отказе очень многословно. Уильям принял многословие мусульманина за готовность общаться.
– Сколько тебе лет?
– От количества лет, проведенных здесь, срок нашего пребывания там не меняется.
– Где это – там?
Базир усмехнулся, чувствуя свое превосходство над этим западным дикарем.
– Миром человека не исчерпывается мир Аллаха. «Какой удивительный человек этот мусульманин, – с неожиданной приязнью подумал Уильям. – Видимо, знает много ученостей».
– Скажи, ты ведь плыл на том корабле, который потопили французы?
Базир насторожился. Может быть, к нему специально подсадили этого прикидывающегося дураком человека. Когда ничего не может добиться умный, может пригодиться скудный умом. Надо быть настороже.
– Я плыл на этом корабле.
– Судя по одежде, ты не моряк.
Базир промолчал. Полная темнота в каюте-конуре позволяла ему не думать о том, как выглядит его лицо.
– Ты ведь не моряк?
– Я податной чиновник.
– Ты следил за товаром, который везли на корабле, да?
Несмотря на темноту, Базир огляделся по сторонам.
– Да.
– Весь груз тебе был хорошо известен.
– Был.
Мусульманину казалось, что из темноты к нему приближается невидимая рука и сейчас схватит его за горло. Она его еще не схватила, но говорить ему уже сделалось трудно.
– Так вот, я и хотел спросить у тебя, что это был за алмаз там, среди прочих товаров. Такой большой, на пол-ладони, больше, чем куриное яйцо?
Базир напрягся. Ему казалось, что сейчас на него обрушится потолок. Он зажмурился и так просидел несколько секунд в двойной темноте.
– Почему ты не отвечаешь?
Голос звучал просто и искренне. Мусульманин не чувствовал в нем никакого подвоха, поэтому ему стало совсем страшно, прошиб отвратительный пот.
– Ты что, заснул?
– Нет.
– Ты хрипишь, как будто тебя душат.
– Меня душат тяжкие мысли.
– А-а, – проявляя неожиданную проницательность, сказал Уильям, – ты не хочешь говорить об алмазе.
Мысли мусульманина совсем смешались. Он уже не