Хотя отец навещал их в лагере постоянно, Тамара почему-то особенно часто летом, на отдыхе, замыкалась в себе. Возможно потому, что появлялось свободное время на раздумья. Мила знала, что в эти минуты ее сестра вспоминала мать, их совместные, ставшие теперь из-за запрета выезда за границу по-настоящему сказочными поездки в другие страны. Младшая сестра росла полной противоположностью Тамары. Мила меньше помнила прошлое, и то состояние старшей сестры, в которое она иногда впадала, было для Милы не совсем понятным. Веселый нрав младшей сестры позволял ей быстро забывать неприятности и переключаться на другие, более интересные для нее события. А их в лагере было немало. Миле в лагере дали прозвище «арбуз на колесах», так как в отличие от сестры она была довольно упитанной девочкой. Но она никогда не обижалась на это прозвище: в лагере прозвища получали многие и далеко не столь безобидные, как у нее. В их отряде были девочки, которых называли крысой, гнидой, валенком. Прозвища в лагере были обычным делом. Их давали не только по внешности, но и по разным поводам. Так, одну девочку назвали сапогом за то, что однажды она спросонья надела разные сапоги, – один свой, а другой соседки. Болтушкой дразнили девочку, которая почти не закрывала рот. Таким обидным прозвищем как крыса прозвали девочку за торчащие вперед зубы, а гнидой девочку назвали за худобу и занудный характер.
Миле нравились веселые компании, что дети ходили строем купаться и что, стараясь чеканить шаг, они всю дорогу распевали веселые песни. Некоторые из песен напоминали считалки. Когда пионервожатая в такт шагам громко произносила: «Кто шагает дружно в ряд?», пионеры ей отвечали: «Пионерский наш отряд». На такой же громкий вопрос вожатой: «Кто шагает дружно в ногу?», ребята отвечали: «Пионерам дай дорогу». Одной из самых любимых песен в ее отряде была песенка про Уверлея, который неудачно сходил искупаться. Эта глупая песенка нравилась всем. С особым чувством, громко и выразительно ребята исполняли последний куплет:
Пошел купаться Уверлей
Оставив дома Доротею
И взяв лишь пару пузырей
С собою плавать не умея.
К ногам приделав пузыри
Он окунулся с головою,
Но голова, тяжеле ног,
Она осталась под водою.
Жена, не зная про беду,
Сама купаться захотела,
Но ноги милого в пруду,
Она, узнав, окаменела.
Прошло сто лет, и пруд зарос,
И