– Я бы тоже очень хотел знать, почему Ястреб должен убрать именно Осинского. Собственно, это и составляет ваше задание. Осинского будут охранять и без вас. Но почему Шварцману поручили это убийство и кто поручил? Вот что меня интересует. И вот почему мы даже не стали настаивать, чтобы вы переехали из своего отеля в наш.
– Вы не ответили на мои вопросы, – напомнил Дронго, – надеюсь, что вы действительно не знаете на них ответов.
– Мы с вами союзники, – напомнил Якобсон, потерев переносицу двумя пальцами правой руки, – поэтому я постарался бы рассказать вам все, что я знаю.
– Вы не знаете, почему Ястреб хочет убить Осинского. Вы не знаете, почему именно его. Но откуда вы узнали, что вообще состоится это покушение? Откуда вы узнали, что Шварцман прилетел во Францию, выйдя из бразильской тюрьмы, только для того, чтобы убить американского композитора? Вы проделали гигантскую работу, чтобы найти меня, когда-то уже встречавшегося с Ястребом. Значит, вы точно знали, что угроза весьма реальна. – Дронго говорил, глядя прямо в глаза собеседника. Тот слушал молча, не пряча своих темно-вишневых глаз. Они у него были не просто какого-то яркого темно-коричневого цвета. Они были именно как вишенки, маленькие и круглые.
– Но если вы смогли получить подобную информацию, – продолжал Дронго, – значит, вы можете указать мне источник. А это уже само по себе немаловажно. Может, мы могли бы выйти через этот источник на самого Шварцмана. От кого вы получили подобную информацию о готовящемся покушении?
Якобсон вздохнул. Достал из кармана небольшой прибор. Это был усовершенствованный миниатюрный скэллер, не позволявший никому услышать их беседу. И лишь затем сказал:
– Мы получили сведения из Бразилии. Дело в том, что Шварцман не вышел из тюрьмы. Он сбежал. И кто-то неизвестный ему помог оттуда уйти. Сейчас мы пытаемся выяснить, кто именно мог быть этим неизвестным благодетелем. А узнали мы очень просто. В камере Шварцмана была найдена афиша с портретом Осинского. Портрет обведен черной каймой и перечеркнут крест-накрест. Нам сообщили об этом из тюрьмы. Думаю, вы понимаете, что Шварцман никогда не был меломаном. Значит, он готовит что-то против Осинского. Мы это поняли и сразу начали думать, что можем предпринять. И только тогда вышли на вас, Дронго.
– У вас есть помощники и осведомители даже в бразильских тюрьмах? – невинно улыбнулся Дронго. – Я начинаю испытывать комплекс неполноценности от могущества вашего Фонда.
Вместо ответа Якобсон достал из кармана газетную статью. На фотографиях из бразильской газеты был виден плакат, висевший на стене камеры Шварцмана. И перечеркнутое лицо Осинского.
– Мы обязаны были отнестись к подобному со всей ответственностью, – подчеркнул Якобсон.
Официант принес сразу несколько блюд. Дронго, заказавший