Наверняка ты был бы не прочь узнать, как поживают наши женевские соседи. Известная тебе юная и весьма хорошенькая мисс Мэнсфилд уже принимает поздравления по случаю ее предстоящей свадьбы с молодым англичанином по имени Джон Мэлберн. Ее сестра Манон вышла осенью за богатого банкира Дювилара. Твой школьный приятель Луи Мануар после отъезда Анри Клерваля потерпел целый ряд любовных неудач, хотя, как говорят, уже утешился и готов жениться на симпатичной и бойкой француженке мадам Тавернье. Она не так давно овдовела и значительно старше Луи, но у нее масса поклонников.
Описывая все это, дорогой кузен, я и сама немного позабавилась, но теперь, когда мое письмо близко к завершению, снова испытываю тревогу. Напиши нам, Виктор. Одна строчка, одно слово будет для нас огромной радостью. Я молюсь за Анри, за его доброту и заботу о тебе, за его частые письма. Мы благодарны ему от всей души. Прощай, милый кузен, береги себя и пиши, пиши нам, умоляю тебя!
– Милая, милая моя Элиза! – воскликнул я, прочитав это письмо. – Надо без промедления написать им и рассеять их тревоги и сомнения.
Так я и поступил, но, написав домой, почувствовал сильнейшую усталость, не меньшую, чем пахарь после дня работы в поле. Однако мое выздоровление уже началось и шло необычайно быстро. Спустя две недели я уже мог выходить и прогуливаться вместе с Анри Клервалем по улицам Ингольштадта.
2
После того как я вновь оказался на ногах, первым своим долгом я посчитал представить Анри Клерваля тем из университетских профессоров, с которыми был хорошо знаком. Однако эта, казалось бы, простая обязанность принесла мне немало неприятных минут. Неловкие слова и упоминания о моих достоинствах начинающего исследователя растравляли мои душевные раны. Вдобавок с той роковой ночи, когда я завершил свой труд и ступил на тропу бедствий, я не мог без содрогания даже слышать слова «естественные науки». Один вид химических приборов и лабораторных помещений вызывал у меня все признаки нервного расстройства.
Заметив это, Анри убрал подальше все мои приборы и инструменты и поместил меня в другую комнату. Но все его усилия пошли прахом, как только мы отправились с визитами к профессорам. Вальдман причинил мне адские мучения, принявшись поздравлять меня с удивительными успехами в химии. Однако в силу своей деликатности он быстро заметил, что эта тема мне не по душе, и, полагая, что виной тому моя скромность, поспешил повернуть разговор в другом направлении. Со свойственной ему горячностью профессор заговорил о самой науке, как бы предоставляя возможность и мне блеснуть своими познаниями.
Если б он мог знать, что, рассчитывая доставить мне удовольствие, на самом деле терзал и мучил меня, словно палач, который раскладывает перед осужденным орудия пытки, чтобы затем предать его медленной и неотвратимой казни. Я корчился от его слов, как на огне, но старался не подать виду.
Анри,