– Можешь всецело рассчитывать на меня и поддержку Церкви, – заверил Константина Феофилакт.
– Что ж, так тому и быть, – заключил Константин и хлопнул в ладоши, привлекая внимание палатина[251]. – Вызвать ко мне паракимомена, асикрита[252] и препозита[253] – распорядителя дворцовых церемоний.
Один из палатинов согнулся в поясном поклоне и, пятясь, удалился выполнять приказание базилевса.
По случаю нового назначения и скорого убытия в Амориум, центральный город фемы Анатолик, в доме принадлежащем фамилии Фока был устроен торжественный прием. В неформальной обстановке семья Фока придерживалась свободных греческих обычаев. Мужчины и женщины собирались для общения в парке и садах, окружающих поместье. Хотя позже, придерживаясь этикета, рассаживались за Пиршественные столы в разных палатах, по отдельности. Собралось много гостей. Дворец и парковая территория были освещены тысячью свечей. Огни сверкали, отражаясь в каплях фонтанов и драгоценных камнях, в украшениях присутствующих женщин. Да и многие из присутствующих мужчин не пренебрегали массивными кольцами на пальцах, золотыми цепями на груди и вышивкой жемчугами. Гости ходили кучками, общались. Повсюду стояли столики с прохладительными напитками, восточными сладостями и фруктами. Обслуживающие их слуги следили, чтобы бокалы гостей были наполнены. В портике играли музыканты.
Слышались приглушенные смешки и взрывы хохота.
– Говорят, в Андалузии сарацины построили фабрику для производства бумаги? – Спрашивал один.
– Шелк и кожа надежнее, а папирус дешевле, – отвечал другой. – Думаю, у бумаги нет будущего.
– Никифор! Расскажи, как ты проткнул эрманского рыцаря, – выкрикнул кто-то.
– Расскажи, расскажи! – раздались еще выкрики. Магистра обступили любопытные.
Никифор слегка смутился.
– Да ничего особенного. Во дворе у герцога я случайно наступил на ногу одному швабскому хлыщу. И он тут же вознамерился дать мне пощечину. – Да ну? И что же ты? – Загалдели слушатели.
– Мне показалось все это нелепым. Просто какой-то гибрид баронской спеси с Кодексом чести нарта.
– Да не про это. Что с пощечиной? Он ударил тебя? И ты стерпел это? Расскажи! Расскажи! – Стали уговаривать его со всех сторон.
– Я же сказал, что он только вознамерился… – Никифор посмотрел на затаивших дыхание слушателей. – Но не успел. Я сломал ему руку.
Дамы шумно выдохнули: – Ах! Ох! Следом за ними мужская половина загоготала и зашумела. – Но ты же с кем-то сражался! Неужели с тем, кому сломал руку? – Допытывался какой-то любопытный.
– Нет, того я больше не видел, небрежно, – с ленцой в голосе ответил Никифор. – Его товарищ прислал