Я не стал спорить. Мама могла повторять одну и ту же речь до бесконечности.
– Волшебная брокколи, мам, – для подтверждения своих слов я отправил в рот кусок запеканки, – кстати, ко мне сегодня приезжала полиция. Слышали новости о Ванессе Уайт?
Мама мрачно кивнула.
– Холден, мы беспокоимся…
– Клянусь, я ее не убивал, против меня нет никаких улик! – я широко улыбнулся и развел руками.
– Не смешно, – шикнула на меня сестра, – а если копы узнают о твоих способностях? Они же просто так не отстанут.
– Мои способности автоматически делают меня убийцей?
– Холден, достаточно взглянуть на твою энцефалограмму, почитать медицинскую карту, и будет ясно, что с тобой что-то не так! – Пейдж повысила голос. Когда она злилась, она становилась очень похожей на маму. – Ты можешь сломать все оборудование в участке. Взорвать там все лампочки, если тебе не понравится вопрос. Да что угодно!
– Подожди, не надо паранойи… – начал я.
Но мама меня перебила.
– Я уж не говорю про то, что ты регулярно вламываешься в лабораторию.
– Если вам хочется поучить меня жизни – то момент так себе, – меня трясло от гнева, но голос звучал довольно ровно и спокойно, – я помню о мерах предосторожности. Всегда помню.
Мои слова немного охладили пыл Пейдж и мамы. Может, им просто не хотелось ссориться. Вопрос о полиции и «Виаторе» они больше не поднимали.
Весь ланч мы вели ужасно натянутую беседу о последних новостях. Мама рассказала, что через неделю они с отцом едут отдыхать на Майорку; Пейдж поделилась историями с работы. Я слушал их с вялым интересом и размышлял о том, что на клавиатуре подключенного к «Виатору» компьютера могли остаться капли моей крови.
Вчера я действительно остался один в лаборатории. Отключил сигнализацию, зашел в лабораторию, где находился уникальный аппарат для проведения исследований в космосе и на поверхности планет Солнечной системы.
Застывшая посреди комнаты машина напоминала монстра Франкенштейна из сверхпрочных материалов: двигательная система, новейшие камеры, солнечные панели, спектрометры и антенны. «Виатор» не подавал признаков жизни, все компьютеры подвисли. Наверняка произошла перегрузка системы.
Я подошел к марсоходу, надел перчатки. Провел рукой по его борту, внимательно прислушиваясь.
Закрыл глаза.
Разноцветные линии стали появляться перед моим внутренним взором. Яркие, сочные, всех цветов спектра, они возникали из тьмы, распадались и соединялись заново, выстраиваясь в схемы и запутанные лабиринты. «Виатор» говорил со мной, раскрывая все тайны своего электронного сердца и мозга. Машина посылала сигнал бедствия.
Я зажмурился и двинулся