Когда на нее накатывала дремота, пред ней возникали образы, картины, которых она ни разу не видывала – белые пустыни, блески стали, прозрачные фигуры, увенчанные шпилями башни, холодные звезды в венце огромной голубой луны… В конец каждого сновидения прокрадывался настойчивый шепот, заполоняя все вокруг. Но она не могла разобрать, что он хочет сказать ей, и она билась в лихорадке и просыпалась среди боли.
Но однажды стражник вошел к ней не с едой, а с длинным клинком. Он подошел, вынул свое оружие и указал им не выход из темницы. Она молча повиновалась. На выходе она ждала, чтобы ей снова завяжут глаза – но этого не произошло. В коридоре за ней и ее охранником пошли еще два человека – из черты сливались со стенами, словно они были тени. Двигаясь по коридору, она смотрела себе под ноги, но мысли ее возвращались к этим двум, беззвучно шагавшим за ней.
Желание увидеть их, заглянуть к ним в глаза стало настолько сильно, что она не выдержала и остановилась. Укол ножа стражника кольнул ее, но она не двинулась дальше, а решительно обернулась.
Люди, так привлекавшие ее, были будто и не людьми – это были лишь образы человеческих тел, черные, будто окутанные густым дымом. Но пара пронзительно голубых глаз смотрели на нее из этого мрака.
Страж еще раз подтолкнул ее в спину. Она отвернулась.
Они пришли к отполированной, покрытой резьбой деревянной двери. Ее страж открыл проход и жестом повелел войти.
В комнате было уютно: деревянный пол и стены, казалось, переходили один в другой. У окна стоял большой стол, стены были застелены растениями из земли, раскинутой повсюду.
Рядом с окном стоял мужчина. Он был очень высок – выше любого, кого она видела. Когда он двигался, казалось, что в нем сразу несколько людей: все его члены, сухожилия и кости выпирали из тела короткими импульсами, отчего контур его тела словно размывался в пространстве. Короткие белые волосы матово переливались в солнечных лучах. У него были нормальных размеров глаза, но в них не было радужки, не было белка – только чернота, глубокая и живая.
Он сказал ей что-то сильным голосом на том же неизвестном ей наречии. Слова лились из него непринужденно, словно бы он рассказывал какую-то историю, и тембр его речи уравновешивал беспокойные движения его тела.
Она молчала. Тогда мужчина повторил что-то для нее.
– Я не понимаю, – устала сказала она.
Заслышав ее, человек вздрогнул.
– Твой язык забыт и почти утерян, – звуки родной для нее речи разлились в ее голове неожиданно громко, встряхнув уснувшее сознание, и она подняла на незнакомца широко открытые глаза, – Немногие о нем знают, а еще меньше помнят. Садись, – он указал ей на стул.
Поколебавшись, она исполнила приказ.
– Я думаю, ты… не осознаешь, где находишься… – снова заговорил мужчина, – Они сообщили мне о необычайной восприимчивости нашего заключенного,