ОН подал ей руку и Сашка упруго – влет спустилась на пол. Все захлопали – Сашке – за то, что она так здорово выкрутилась из безвыходного положения, и новому шикарному гостю – за его, правда, лишний, но такой красивый рисунок.
Он не отходил от нее всю ночь! Они танцевали, шутили, смеялись, пили вино и снова танцевали под елкой, визжа от восторга.
Потом, как-то незаметно, они оказались в темной, «медленной» комнате. «Битлы», поцелуи, любовь с первого взгляда, сказочный Новый Год – спрессовались в неожиданное бешеное счастье…
– Костик, а почему Вас… так.. все называют?
– Это моя фамилия.
– Фамилия?
– Ага. Я – Константин Степанович Костик. – Костик по-гусарски щелкнул каблуками и кивнул головой.
Сашка
На тонких щиколотках длинных ног, вырастали крылья. Они легко несли Сашку каждое утро, придавая ее походке порхающую невесомость. Их никто не видел, как и сама Сашка – она их просто ощущала!
Вот угол «Гражданстроя», до его середины, где находился главный вход, оставалось метров 30, потом – 6 длинных ступеней и, наконец, прохладный вестибюль. Влетев в институт, крылья тут же «завяли», беспомощно обвисли и исчезли…
Теперь можно и не торопиться – ведь входная дверь позади, а на часах – 7—59. Но внутренний разбег не унимался и гнал Сашку на 5-й этаж по душным пролетам высоких лестниц, по длинному коридору и даже по рабочему кабинету! Вбежав в отдел, Сашка продолжала нестись между чертежными столами к своему, который находился в самом конце комнаты. Ну чего здесь-то бежать? Хватаясь за стул рукой, Сашка почувствовала, как ноги подворачиваются (еще бы! Без крыльев-то они отяжелели!) – и она с грохотом падает! (И какого черта неслась?)
Взрыв хохота тридцати глоток обидно шлепнул в уши. Смущенно хихикая, тридцатилетняя растрепанная дура выползает из под стола на четвереньках… А утром, дома, она так тщательно сделала прическу с начесом, одела ярко-красные коралловые бусы, такие же по цвету – овальные клипсы и подобрала губнушку в тон, смешав несколько штук прямо на губах, как на палитре.
Черный, в белый горошек, сарафан на тоненьких бретельках, сшитый, кстати, самой Сашкой за одну ночь, прекрасно сочетался с тремя красными акцентами. Ноги, в модных босоножках, которые достала Анька, еще более удлинялись, благодаря высокой танкетке!
И вот теперь – жалкая, лохматая, в порванной босоножке – выкарабкалась, выбралась, поставила валявшийся стул и как можно тише уселась, потирая ушибленную коленку.
Все в отделе знали, что Сашка в школе рьяно занималась легкой атлетикой, ездила на соревнования в Ташкент, Киев, Ленинград и куда-то еще. Пошутив по этому поводу – мол, пора бы уже оставить в покое свое беговое хобби, коллеги понемногу умолкли, уткнувшись