– Принц Лектус дарит вам сегодня мороженое, – громко и так же равнодушно, словно командовал солдатами, объявил один из Стражей. И даже Лектус почувствовал волну безудержной радости детей, для которых подобное – праздник. – Также для вас выступит волшебница с фокусами и чудесами.
Пока дети получали из рук нянек по стаканчику мороженого, которое всегда в достатке хранилось на кухне Лектуса, девочка из коллекции Принца подошла к детворе. Но Принцу было уже неинтересно – он встал и направился прочь, он обещал отцу пойти вместе с ним на пристань, чтобы осмотреть корабли Снабженцев. Возможно, там будет что-то интересное.
– Зачем она это делает? – прошипел Истер, глядя, как Кристин развлекает детвору мелкой магией. Вокруг летали большие мыльные пузыри, которые дети ловили, со смехом лопая.
– Ей весело, – улыбнулся Ярик. – А тебе разве нет?
Истер только скривился: он не понимал, зачем устроен весь этот цирк, зачем байроков мальчишка это делал? Веселил детей, чтобы завтра их кровь была вкуснее?! Истера затошнило от одной только мысли об этом.
– Он устраивает подобное раз в две-три недели, – пожал плечами Ярик, следя за тем, как из рук Кристин вырывается и закручивается радуга. – Я немного размышлял на эту тему и заметил, что…
– Мне плевать, я ненавижу это место, – прошипел Истер, сжимая кулаки. Он хотел схватить Кристин и не дать ей строить из себя дрессированную собачку, выполняющую трюки по велению хозяина. – Все это ненавижу!
– Я тоже, но я же не ору об этом, – строго одернул его Ярик, на какой-то краткий миг став серьезным. – Хочешь умереть? Тогда вперед! Только один, у нас есть дела и поважнее, – и чудной мальчишка подбежал к Кристин, чтобы вместе с малышами ловить мыльные пузыри и радоваться радуге.
Истер сжал зубы, чувствуя, как от гнева наливаются кровью глаза, он знал это за собой, ненавидя эту часть себя, ненавидя кровь отца в себе. Он отвернулся от тошнотворного зрелища резвящихся перед закланием овечек и увидел в тени, за незакрытой дверью, Ксению, которая стояла, поддерживаемая Смотрителем, – и улыбалась.
– Чокнутые! – прошипел Истер и бросился прочь, но никто из присутствующих не обратил на это внимания, поглощенные ярким и веселым действом, от которого парня воротило. Все было наигранным, словно пир под виселицей.
Он пришел в себя от гнева только на улице, огляделся и не узнал это место. Возможно, он вышел через какой-то другой двор, но улица и крепостная стена не были ему знакомы ни по вчерашнему конвою, ни по утренней прогулке. Он по привычке прижался в тени к стене, оглядываясь и не зная, чего ждать. К тому же он был без