– Валет, ты почему молчишь? – выкрикнула Катя, поправляя скомканную куртку. – Может, я и у тебя виновата?
Глорин не ответил. Он сосредоточенно вёл машину и, казалось, не обращал внимания на то, что происходит в салоне. А Кнут не унимался:
– Хочешь свою мокруху мне на шею повесить? – снова повернувшись к Лапушке и жутко ощерившись, спросил он. – Беспредельщица, тварь! Стариков она испугалась…
– А тебе их жалко, да? Как же! Беззащитные, безобидные! Да они у меня вот здесь сидят, все эти отжившие поползни, – прорвало Лапушку. Она провела большим пальцем по горлу, в упор глядя на Кнута. – Понял, Женечка? Ты не отворачивайся, не отворачивайся, если уж сам начал. И знай, что человек должен жить ровно столько, на сколько у него хватит сил работать и приносить пользу близким. А не путаться под ногами у молодых до ста лет. Старичьё ведь не живёт. Нет! Не живёт, пойми ты. Старичьё существует, мучается и другим нормально жить не даёт. Мне деда моего хватило под завязку, ни дна бы ему ни покрышки. Папочка сердобольный променял на него нашу с мамой любовь. Видите ли, грешно было сдать старикашку в дом престарелых при живом-то сыне. Люди осудят! Боженька накажет! Ну и что? Через полтора года дедон загнулся, а семьи-то уже и нет. Тю-тю! – Катя в изнеможении откинулась на спинку сиденья.
– Последний раз говорю тебе: заткнись! – Кнут снова угрожающе повернулся к Лапушке. – Всё, не трогай меня. Не трогай!.. – Он распахнул полы куртки и сдёрнул с головы вязаную спортивную шапку, вытер ею лицо и голову.
Глорин по-прежнему молчал. Ни слова больше не проронила и Лапушка. Кнут тоже затих. Уставший от борьбы с сугробами «Хантер» вскоре выбрался на широкую асфальтированную дорогу, которая вела к городу, и бойко покатил по ней, навёрстывая упущенное в тайге время. Горизонт впереди стал постепенно светлеть и наконец обозначился длинной полосой огней.
– Валет, у первого светофора останови, до дома я без вас доберусь. И всё, забудьте обо мне, если хотите спокойно жить. За башлями приеду завтра утром. Приготовь сполна. Это я тебе говорю, шмара. – Повернувшись к заднему сиденью, Кнут с презрением взглянул на притихшую Лапушку. Машина остановилась. – Пока, клюквенники хреновы!
С силой захлопнув дверь «Хантера», Кнут не оглядываясь зашагал к стоянке такси, на которой в ожидании припозднившихся пассажиров попыхивали выхлопами несколько легковушек.
Глава 2. Забытое дело
Старший следователь прокуратуры Запрудовского района Тимофей Кузьмич Репнин второй год был на пенсии. Среднего роста, плотный, с глубокими залысинами в когда-то курчавой, а теперь поредевшей и поседевшей шевелюре и пышными русыми усами. Небольшие, с прозеленью глаза отражали ум и проницательность их хозяина. Одевался Тимофей Кузьмич просто и в то же время