Если Рекс был дома, то громко разглагольствовал, и в его речах обязательно присутствовали два слова: первое было «Бог», а второе я пообещал мисс Элле никогда не говорить вслух. В пятилетнем возрасте я не знал, что оно обозначает, но то, как отец его произносил, как багровел при этом, как брызгал слюной, пузырившейся в углах рта, – ясно свидетельствовало о том, что слово это нехорошее.
– Мисс Элла, – спросил я однажды, почесывая голову, – а что это такое?
Мисс Элла вытерла о передник руки, стащила меня со стула и усадила на буфетную стойку. Прижавшись ко мне лбом, она приложила указательный палец к моим губам:
– Ш‑ш‑ш, – прошептала она.
– Но, мисс Элла, что оно значит?
Вскинув голову, она прошептала:
– Такер, это такое слово, произносить которое запрещает третья заповедь Господня. Это скверное, очень скверное слово, самое худшее из всех, что есть на свете. И твоему отцу не следует его произносить.
– Но почему же он произносит?
– Иногда взрослые, когда на что-нибудь сердятся, так выражаются.
– А почему я от тебя никогда его не слышал?
– Такер, – она поставила мне на колени миску с кукурузным тестом, чтобы я помог ей его месить, – обещай, что сам ты этого слова никогда не скажешь. Обещаешь?
– А вдруг ты тоже рассердишься и произнесешь его?
– Никогда! А теперь, – и она взглянула мне прямо в глаза, – обещай! Обещаешь?
– Да, мэм.
– Нет, ты как следует скажи!
– Я обещаю, мама Элла.
– А вот этого никогда не повторяй!
– Чего?
– «Мама Элла»… Он сразу же меня уволит.
– Да, мэм.
– Ну и хорошо, а ты мешай тесто, мешай! – И она посмотрела в ту сторону, откуда к нам доносилась брань Рекса: – Давай скорее, он, наверное, проголодался. – Подобно не раз битым собакам, мы научились распознавать все оттенки Рексовой брани и прекрасно различали, чем она угрожает на этот раз.
Уверен, что каждый день своей жизни мисс Элла тяжко трудилась. Я много раз слышал, как, положив руку на бок и согнувшись, мисс Элла признавалась Мозесу: «Братец, мне сейчас бы рот прополоснуть, позаботиться о своем геморрое, съесть несколько початков кукурузы и опустить, наконец, голову на подушку», – но вместо этого мисс Элла надевала на голову косынку и принималась за грязную работу, ползая по полу на коленях. Вот так начинался ее рабочий день, и, начавшись, он мог продолжаться до ночи.
Мысль о Рексе заставила меня снова оглянуться на дом. Если Рекс там, но не смог одолеть лестницу наверх, то, наверное, он может заметить меня из тыльной части особняка и дверь домика мисс Эллы, но я все равно стремглав бежал к ней. Повернув помойное ведро вверх дном, я вставал на него и подтягивался вверх на руках, пока не упирался подбородком в подоконник, дрыгая ногами в носках и колотя ими по холодной