– Ирка, давай быстро, у меня люди!
– Привет, – сказала я томно.
– Ну?
– Не нукай, не запрягала, – еще томней ответила я.
– Ты, блин, говорить будешь? – взвилась она.
– Буду, как только ты вспомнишь, что я в твои шестерки не нанималась!
– Ну что, блин, надо? Мне на работе некогда твое самолюбие окучивать, – сбавила тон она.
– А ты мне не платишь за то, чтобы в твои рабочие часы оно у меня уменьшалось. – Последние годы для того, чтобы наладить контакт с Ёкой через ее «новую русскость», на нее приходилось выливать ведро холодной воды.
– Ну ладно, как дела? – спросила Ёка с интонацией, приближающейся к человеческой.
– Классно. Можешь сегодня вечером быть у меня?
– У меня бизнес, это ты – птичка божья.
– В гробу я видала твой бизнес. Приехала Димкина сестра из Америки…
– Откуда у него сестра? – завопила Ёка.
– Короче, она хочет собрать всю компанию.
– Тусоваться мне некогда, но откуда у Димки сестра?
– Тусоваться она не предлагает. У Димки съехала крыша, он определился в кришнаиты, а сестре поручил раздать его длинные доллары, которые ему по причине высокой духовности уже не в кайф. Врубаешься?
– Откуда у него деньги? Откуда у него сестра? Это наколка! – заверещала Ёка.
– Я не налоговая инспекция, чтобы выяснять, откуда у него деньги, а сестра настоящая, приезжай убедись. Я эту новость уже преодолела. В семь ты должна быть у меня.
– Ладно. Держу пари, что это аферистка.
– Он мне звонил вчера.
Возникла пауза.
– Буду. Но нет у него никакой сестры! – резюмировала Ёка и бросила трубку.
– Она приедет? – спросила Дин.
– Конечно, но она самый досягаемый вариант.
Мы помолчали.
– Там тебе вечернее платье, я распаковала чемоданы, – сказала Дин.
– Дед Морозов не люблю, – нахохлилась я.
– Я только исполнитель, пойдем померим.
Комната моих девчонок была завалена и разукрашена потрохами американских чемоданов. Свертки, пакеты и коробочки покрыли все горизонтальные поверхности и напоминали сказку про горшочек с кашей, заполонившей дом и город.
– Как все это умещалось в чемоданах? – спросила я, разглядывая пузырьки, банки и флаконы, выросшие лесом на письменном столе моей старшей Аллы.
– Я имею много поездок, и пришлось научиться упаковывать вещи, – засмеялась Дин.
– Жалко, что дочки уехали. Старшая, Алла – припанкованная аскетка, а вот младшая, Алена, уже залезла бы в твои примочки и все бы на себя намазала.
– Я оставлю им это, когда буду уезжать, а вот платье. – Из пакета зашуршало нечто черно-серебристое полупрозрачное.
– Очень дорогое, – смутилась я.
– Это меня не касается, раздевайся, –