– Чего я-то? – буркнул польщенный Лузгин. Он помнил за Муромским нехорошую манеру – присваивать чужие идеи. И если уж зашишевский «бугор» отметил его авторство…
Громадная фигура растаяла в темноте, стало неуютно, и тут же пришла мысль совсем противоположная – Муромский просто сомневается в успехе предприятия. Вот и напомнил, кому в случае неудачи работать козлом отпущения.
– А покурить-то надо, пока можно, – сказал Витя. – Покуривши оно веселее. Не как выпимши, конечно, но все же, все же… Все же.
Витя перешел на едва слышный шепот. Лузгин насторожился.
– Все же курить лучше после… – услышал он.
Раздался характерный выдох. Забулькало. Еще один выдох, протяжный, немного сдавленный, но ощутимо расслабленный. Пахнуло сивухой.
– На.
– Ох. Ладно, давай.
Самогон у Вити как был всегда тошнотворный, так и остался. Но внутрь проскочил и назад не запросился.
– Вот теперь закурим.
Лузгина хватило лишь на то, чтобы утвердительно хмыкнуть.
Говорить он не мог.
Тем не менее, уже через минуту говорить захотелось. Очень.
Вообще стало, как Витя и обещал, веселее. «Кажется, организму уже все равно, что пить, – подумал Лузгин. – Деградирую. Если охота затянется на неделю-другую, я наверное обрасту шерстью. Почему местные до сих пор не обросли шерстью? Это же удобнее. В баньке попарился, заодно и постирался. У Вити в сортире я видел стакан. Витя там с утра пивом лечился, без отрыва от дырки. Правильно, зачем далеко ходить?».
При воспоминании о сортире вдруг туда и потянуло. Неожиданно резко. За витиным самогоном Лузгин такого побочного эффекта не помнил и озадачился.
«Выйти, что ли, пока не поздно? Да вроде терпимо. Вероятно, это у меня нервное. Медвежья болезнь в начальной стадии. Тело намекает: пора бы успокоиться. Ой, пора. Неспроста я перед Витей про кризис распинался. Странная вышла болтовня… Сдержанная мужская истерика. А ну-ка, подумаем о чем-нибудь абстрактном…».
В селе залаяли собаки.
– Началось, – сказал издали Муромский. – Ну, теперь… Вы поняли.
Прислушиваясь к шевелению в кишечнике, Лузгин поднял глаза и сквозь неплотный полог сети заметил несколько ярких звезд. «Однажды на месте Полярной окажется Вега. Увидит ли ее кто-нибудь с Земли? Почему я не верю, что увидит? И почему так мучительно хочется, чтобы это все же случилось? Может, это просто еще одно тщеславное желание личной реализации? Ведь если человечество погибнет, мой труд пропадет зря. То, что я успел сделать – малюсенькая крупинка в общем здании, но она все же присутствует, и я хочу, чтобы она… Была. Хотя бы поддерживала другие крупинки. Уже достаточно. Живите, люди. Всякие-разные, умные и глупые, красивые и не очень, белые и черные – живите. Пока вы есть на свете, я не умер. Я же столько работал для вас! Рассказывал, какие вы есть на самом деле. Иногда делал вам приятно, но чаще больно. Не со зла, а чтобы вы менялись