Сегодня здесь, в столице, в Канберре, субботний вечер был просто чудесен. На дворе ноябрь, весна, канун нашего национального праздника – день Великой октябрьской социалистической революции. День весенний прозрачный, что казалось воздух можно было пить, настолько он был чист, наполненный свежим запахом травы и цветов. Солнце идет к закату, его лучи теплы и мягки, что так и хочется стать, задрать голову к небу в неестественной позе и подставить им лицо.
И я, Павел Сергеевич Костин, 2-й секретарь посольства, это и сделал. Сделал с удовольствием настолько полным, что легкий говорок женщин и тяжелые удары волейболистов на соседней площадке удалились в какое-то небытие. Были только я, небо и где-то непостижимый Господь. Стоять лицом к солнцу – моя старая привычка, я делаю это и в холодные дни зимы в Москве. Солнце оно и есть солнце, – это дар Божий для нашего здоровья. Им, по здравому разумению, пренебрегать нельзя.
Итак, я, расслабив себя, стою, закрыв глаза, лицом к солнцу, ни о чем не думаю и чувствую лишь, что мне очень и очень хорошо. Слышу, кто-то подошел и стал рядом. Помолчали. Не открывая глаз бормочу: – «Ну чего там…?» – В ответ слышу: – «Ничего, тебе завидую, уже больно довольным ты кажешься. Зависть берет…».
Скосил глаза, вижу – это сотрудник торгпредства Василий Петрович Проклов. Человек добрый, привычный и исключительно вежливый. У нас с ним весьма приятельские отношения, поскольку мы вместе учились в одно время в МГИМО, он на факультете международных экономических отношений, я – на международном. Мы тогда, хотя и не были близки, но разделяли друг к другу общую симпатию. А здесь, уж так получилось, что нас судьба свела. Сблизились семьями. Приятно какое-то время мы вместе помолчали, ко мне вернулось присутствие мира. Слышу, у настольного тенниса раздались крики восторга, хлопки бурных аплодисментов.
Скосил глаза в ту сторону, вслух спрашиваю:
– Чего это они так сильно? – Вася в ответ:
– Радуются успехам твоей жены.
Любопытствую:
– А в чем успехи-то?
– Твоя Настя на спор уже вторую партию подряд выиграла у Кости Иванова. У них там какой-то принципиальный спор, в общем… проигравший в трех партиях залезет под стол и три раза прогавкает по-собачьи.
Здесь надо пояснить. Моя жена, Настя, в общем- то, человек спортивный, кандидат в мастера спорта (была смолоду), но… по гимнастике. Как и полагается в таком деле, она в спорте, в любом его виде, – человек на все руки, но особых достижений в настольном теннисе я за ней не наблюдал. А Константин Иванов весьма преуспел в волейболе, но, как я заметил, и это в колонии было известно, в настольный теннис он играл просто-таки отменно. Он числился в колонии даже неофициальным чемпионом. Между собой Настя и Костя играли часто, с успехом переменным, но все-таки больше в пользу Кости. Особенно, если он в данный момент придавал игре хоть какое-то значение. Другими словами, Настя ему была удачной парой для потехи, до момента пока он не «сжимал зубы». Выигрыш подряд двух партий в принципиальной игре мог для Насти (точнее для ее самолюбия) значить многое. По крайней мере, поскольку играются три партии, если она далее и проигрывает третью, ей не придется лаять под столом на потеху публике.
Наверное, для другого человека потеха вроде лая под столом не имела бы никакого значения, но не для Насти с ее гордым, независимым характером. Другое дело, что не следовало бы ей ввязываться в спор с Костей, зная его приличный класс игры и ограниченные собственные способности.
Я подошел к группе зрителей – шумных и оживленных – пристроился к ней сбоку. Играв третьей, решающей партии пока не начиналась и не оставалась ничего другого как внимательно взглянуть