Он в злобу дня ввязался снова
И жертвой стал очередной.
Безумный грех людской гордыни,
С рожденья соблазнивший Рим —
Звон цицероновой латыни
Разбил ты грохотом своим.
2011
«Тяжёлый грезился мне сон …»
Тяжёлый грезился мне сон:
Бродил я в древности глубокой,
Кругом кричали: «Вавилон,
Изгнанничество, воля рока…»
О, как земля была чужда,
Страшны чужие колесницы…
И кто я здесь? И как сюда
Попал? Зачем мне это снится?
Сквозь сон в спасительную явь
Прошусь, как тонущий на сушу,
А Ты, Господь, спаси, наставь
На путь испуганную душу.
2011
«Равенна. Данте. Изгнан навсегда …»
Равенна. Данте. Изгнан навсегда
Флоренцией родной.
В тоске безмерной
Берёт перо.
Строк стройных череда.
Комедия. Часть первая. Инферно.
Я всем отмщу.
Разделите со мной
Мой долгий ад и адские те муки.
Флоренция!
Зову тебя на бой
За всё,
за то, что мы с тобой в разлуке.
2005
III
«Далёкие тасую страны …»
Далёкие тасую страны,
Как фокусник колоду карт,
Смешав британские туманы
И монте-карловский азарт.
И, перекинув мост Риальто
В Канберру или Веллингтон,
Я этим небывалым сальто
Ничуть в душе не удивлён.
Качусь, как перекати-поле —
Кто подберёт, куда прибьёт…
Резон ли перекатной голи
Загадывать что наперёд?
Чужая речь, чужие лица,
Чужой истории черты,
Былое чудится и снится,
Строкой ложится на листы.
Зато строке препоны нету,
И нет над нею топора,
Она летит по белу свету,
Куда несут её ветра.
И уши слушают чужие,
Как в горести глухонемой
Безумно сетует Россия,
Тоскуя по себе самой.
1978
Игорю Бурихину
Неразборчивый почерк прощанья…
Прошлое, где ты? Достанет ли тщанья
Восстановить, оживить, воскресить
Твой неразборчивый почерк прощанья,
Смутных чернил узловатую нить?
Оба мы душу запродали слову,
Снова Шемякина ждать ли суда?
Ты и ушёл подобру-поздорову,
И замелькали твои города.
Вольно тебе и раскольно, и больно,
Мне ещё горше в российском углу,
Дымным громадам внимаешь ли Кёльна?
Падаю я в петербургскую мглу…
Что чужеродней нас нынче?
Свиданье —
Горький итог, жёлтый лист на ветру,
Твой неразборчивый почерк прощанья
Я никогда уже не разберу.
1989