Вот две задачи. Никто другой не брал их на себя. Но и отдавши им главную долю своих сил, я вёл всё время непосредственную работу для Советской России – просветительную, как автор учебников, которые применяются сотнями тысяч, которые издаются и Госиздатом, и комитетами РКП, лекторскую, профессорскую, – пока это мне позволяли. Работал и тут, конечно, не меньше любого из одобряемых и поощряемых спецов.
За последние годы прибавилась третья задача. Благодаря исследованиям английских и американских врачей, делавших многие тысячи операций переливания крови, стала практически осуществима моя старая мечта об опытах развития жизненной энергии путём «физиологического коллективизма», обмена крови между людьми, укрепляющего каждый организм по линии его слабости. И новые данные подтверждают вероятность такого решения.
Вот три задачи. Прав я или не прав в их постановке, но для меня они – всё.
И этим рисковать, этим жертвовать ради какого-то маленького подполья?
Однако обвинение возникло не случайно. Его основа – поистине беспримерное использование некоторыми авторами «Рабочей правды» моего литературного достояния. Целые статьи или куски из них сплошь написаны в моих словах и выражениях, либо составлены прямо из обрывков, взятых в разных местах моих работ. Если бы я писал это, мой поступок нельзя было бы назвать иначе как безумным доносом на самого себя.
…почему же именно «Р <абочая> п <равда>» так привержена к моим словам и схемам, почему она так упорно хочет обосноваться на них?
Мне самому понадобилось время, чтобы решить этот вопрос… … Вокруг меня создавалась отравленная, враждебная атмосфера… Только она сделала возможным возникновение моего дела. И она же для него создала материал, – толкнула кого надо к «богдановщине».
Существовали элементы брожения, недовольные ходом вещей, порядком, партией. Они, конечно, искали идеологии для себя. И вот, они видят человека, которого преследуют; кто? те самые, в ком для них воплощаются стимулы их недовольства, кого они считают врагами своих стремлений. Что может быть проще и логичнее вывода: «А вот он, должно быть, и есть тот, у кого мы найдём, что нам надо». Читают, изучают, истолковывают применительно к своим настроениям. Думают обратиться к нему. Но он, оказывается, забронировался в роли теоретика, исследователя – в «аполитичности». Практически – политических указаний получить у него нельзя, и его оценка текущего развития только расхолаживает… … Ну, что же, думают они, в этом мы без него обойдемся. Используем, что нам подойдет, и уж используем полностью, – нечего с ним церемониться; а задачи сумеем поставить сами, какие мы находим правильными.
Тут всё объясняется: и «приверженность к богдановщине», и варварски бесцеремонное, ни с чем не считающееся использование,