– Рассказывайте по порядку, – приказал он.
Родители переглянулись. Начала Постумия.
– Город живет в страхе, – призналась она. – Палач в карцере ни дня не сидит без работы. Наш император…
Старик Тит неожиданно встрепенулся и вставил уточняющее замечание:
– Это лысое пугало!..
Мать укоризненно глянула на мужа:
– Ти-ит…
– Прости, родная.
Пауза. Наконец мать справилась с дыханием и продолжила:
– После того как взбунтовался Сатурнин, Домициан окончательно потерял голову. Ему повсюду мерещатся заговоры. В городе расплодилось неисчислимое количество доносчиков, они толпами бродят по улицам и вынюхивают, где кто что сказал, что кому передал. Только из числа бывших консулов жертвами уже стали двенадцать человек, а скольких сочли участвующими в заговорах и отправили в карцер! Он уже предал смерти своего родственника Флавия Клемента, а его жену, свою племянницу, Домициллу, отправил в изгнание. Он ненавидит философов, в каждом из них видит мятежника. Они, мол, подбивают граждан на сопротивление властям, на неучастие в общественных и значимых церемониях. Они пророчат и учат, как под видом поиска счастья отказывать цезарю в верховной власти над каждым из подданных.
– Какое нам дело до философов? – спросил Ларций.
– Он казнил Арулена Рустика, – едва слышно прошептала мать.
Ларций задумался. В Сарматии до него дошел слух, что Арулен написал что-то похвальное Тразее Пету и Гельвидию Приску.[6] Говорили, что этот панегирик был торжественно сожжен на форуме. Арулен приходился Лонгам дальним родственником. Тит и Арулен были женаты на двоюродных сестрах, но даже эта дальняя связь мало что объясняла в несчастье, которое вдруг обрушилось на их семейство.
– Мама, не томи, – попросил Ларций. – Скажи понятно.
– Он казнил Арулена Рустика, а его жену сослал на Сицилию.
– И что?
– Перед отъездом, – призналась мать, – Гратилла пряталась в нашем доме. Регул, сгубивший доносами Арулена, проведал об этом и явился к твоему отцу с требованием внести его имя в завещание. Павлин уже познакомил тебя с его требованиями?
Ларций замедленно кивнул.
– Он угрожал обвинить нас в оскорблении величества. В таком случае тебе ничего недостанется.[7]
– Вы согласились?! – воскликнул Ларций.
– Нет, – ответил отец. – Я сказал, что следует дождаться твоего приезда. Ты сам должен решить свою судьбу.
– Какую судьбу? При чем здесь судьба? Почему Гратилла не могла остановиться в твоем доме перед изгнанием? Разве ты как римский гражданин не мог предоставить ей временное убежище?
– Это раньше мы были римскими гражданами, а теперь мы стадо, охранять которое взялся голодный волк. Знал бы ты, скольких состоятельных людей сгубил лысый Нерон!