– В таком случае я пришел к нужному человеку! – воскликнул Ларций. – Если ты считаешь возможным помочь незнакомым тебе людям, то и я мог бы рассчитывать на твою поддержку. Скажи, как мне поступить с проклятым Регулом, ведь ты знаком с обвинением, которое он предъявил моим родителям?
– К сожалению, Ларций, ты обратился не по адресу. Вряд ли теперь меня можно назвать влиятельным человеком.
– Но должна же быть на моего обвинителя хотя бы какая-то управа? – воскликнул Ларций. – Он закусил удила! Почему молчит тот, – гость ткнул пальцем в потолок, – у кого на глазах творятся чудовищные безобразия? Отчего он не видит и не слышит? Почему, в конце концов, до сих пор не начинает судебный процесс, на котором я мог бы выступить свидетелем в пользу своих родителей?
– По слухам, – не глядя на гостя, ответил хозяин, – Веллей Блез согласился включить цезаря в свое завещание. Домициану достанется три четверти его состояния. Без такого богача, прости, друг, Лонги в качестве поживы мелковаты. Разве что для приманки вас использовать? Полагаю, следующим обвиняемым, по-видимому, буду я, хотя с меня много не возьмешь. Мое состояние среднее, вряд ли они добудут более десяти миллионов сестерций. Что ты скажешь, если вдруг обнаружится заговор, в котором мы оба близко сошлись с императрицей и вместе вынашивали злобные планы, как бы ловчее умертвить цезаря?
– Почему именно мы и почему с императрицей? – удивился отставной префект.
– Потому, Ларций, что следует мыслить масштабно, с перспективой. Мы с тобой – для неопровержимости обвинения, императрица, пара-тройка богачей, обладающих стомиллионными состояниями, – для его основательности. Чувствуешь размах? А какой доход в казну! Скажи, ты пришел ко мне, чтобы уговорить меня, как и Секста Фронтина и Кореллия Руфа, присоединиться к вашему заговору?
Лонг даже отшатнулся:
– У меня и в мыслях не было, Секунд!
– Об этом знаем я и ты, а вот что наплетет императору Регул, судить не берусь.
– Выходит, своим посещением я навлек на твой дом беду? – спросил Ларций.
– Навестил ты, дорогой Ларций, меня или нет, это не имеет значения. Если нам в компании с императрицей и префектами претория суждено попасть на плаху, ни ты, ни я в этом не будем виноваты. Императрица – да, ее поведение вышло за все допустимые рамки. Говорят, она заперла трагика Париса в своей спальне на ключ и не выпускает его даже по малой нужде. Возможно, это от страха.
Ларций пропустил шутку мимо ушей.
– Выходит, – начал допытываться он, – нам только и остается сидеть и ждать, пока нас зарежут как жертвенных ягнят?
Плиний рассмеялся:
– Вот ты и проявил свою преступную сущность, Ларций! Прав был Регул, утверждая в сенате, что яблоко от яблони недалеко падает.
– Полагаешь, что поймал меня на слове?
– Я ничего не полагаю, Ларций. Я просто обращаю твое внимание, что задавать такие вопросы