Каждый в себе, как в вымирающем мире,
В жизни – все скованней.
Верим судьбе
Больше, чем собственной силе.
Забыли, что в мире есть подлинность чувств,
Что гнев – не обида, а ярость;
Схороним мечты,
Заколотим любовь
И встретим нежданную старость.
– Любопытно, что же ты собираешься делать теперь? – мальчишка сидел на столе и болтал босыми пятками в воздухе.
Вот уже несколько минут я бесполезно находилась в белом зале.
– Это ты у меня спрашиваешь?
Ухмыльнувшись, он несколько раз провернул в руке перышко и передал его мне.
– Конечно, у тебя! Мне безмерно интересно, что из этого всего выйдет. Что непонятного? – он абсолютно по-детски посмотрел на меня снизу вверх, хлопая длинными черными ресницами.
– Я вам что, клоун?
– Почему ты решила, что нам? Хотя, действительно, почему бы тебе не стать моим личным клоуном?
От удивления мои брови поползли вверх и, встретившись с челкой, вернулись обратно.
– Дело в том, что сюжет давно не кажется мне ни волнующим, ни увлекательным. Более того, если уж говорить по-честному, очень быстро ситуация перестала быть забавной. Может, подскажешь, как быть дальше? Ты же тут все знаешь, – вкрадчиво поинтересовалась я.
– Не-а, – мальчишка гордо вздернул курносый нос и отвернулся. – Ты сама не хочешь ни в чем разбираться! Только подумай хорошенько, неужели тебе не давали подсказок, когда ты только оказалась в первой из Книг? Ты просто ленивая.
– Не помню, – я искренне огорчилась, стараясь напрячься и выжать из памяти хоть одно яркое событие вроде луча света с небес и громогласного голоса «Иди налево!». – Все происходило так быстро и запутанно, что я и не заморачивалась над отдельными составляющими.
– А ты вспомни. Не обязательно это должно было быть что-то глобальное. Поверь мне, чем проще, тем лучше. Так что раскидывай мозгами. Я уже и так сильно помог.
– Все равно не понимаю. Где же и что простое?
Мальчишка с раздражением спрыгнул со стола, отбросил перо и схватив меня за запястье. Его обожгло, словно от прикосновения к раскаленному железу, но не успела я выдернуть руку, как он отпустил меня. Я в удивлении взглянула на ожог, но на месте предполагаемых волдырей просвечивалось уже знакомое изящное, словно выбитое на коже тонкой иголкой, перышко.
– Доброе утро!
– До… я вспомнила, где нахожусь, и утро мгновенно перестало быть добрым. Как в пьяном бреду, я то засыпала, то просыпалась. Солнце так ненавязчиво и тепло грело щеку, что иных желаний, кроме как сладко подремать еще часок-другой, не возникало. Похоже, у моего нового приятеля были иные соображения по этому поводу. Он лениво развалился в уютном кресле и как ни в чем не бывало улыбался.
– Ганс! Какого лешего ты тут делаешь?! – я даже забыла, что ложилась в милом ночном костюмчике с мишками и бантиками, и натянула одеяло на уши.
– Мы