– Ну, я вас оставлю. Приятно было поболтать. Пока, – Андрей быстро попрощался и пошёл прочь, даже не посмотрев на Еву. Ей это не понравилось.
А вот Глеб не сводил с неё глаз, мысленно делая ставки, насколько железные у Евы нервы.
Когда Андрей отошёл уже достаточно далеко, Ева поняла: ей непременно надо убедиться в том, что Андрей не обиделся.
– Подожди минутку. Я забыла у него спросить кое-что! – соврала Ева и побежала за Андреем.
– Фантастика, – комментировал поведение Евы Глеб.
Ева нагнала Андрея, ни разу не окликнув его, чтобы тихо переговорить, оставив Глеба в неведении о предмете разговора.
– Андрей, – обратилась она, предусмотрительно не дотрагиваясь до него.
Он остановился и таким лицом, словно Ева его тяготит.
– Спасибо за понимание, – поблагодарила она.
– Да подавись, – огрызнулся Андрей.
– Вот сейчас не поняла, что это было, – Ева не на шутку озадачилась.
– Меня раздражает тупость.
– Посмотри на меня, – потребовала Ева, осознавая, что Андрей всё-таки обиделся.
– Можно подумать, я не видел твоих лживых глаз! Пусть он на тебя смотрит.
– Андрей!
– Что тебе от меня ещё нужно?! – возмущённо воскликнул Воронцов.
Ева опешила от этой грубости. Ещё больше её огорчило то, что Андрей её не понял, а включил свою мужскую гордость.
– У тебя-то, оказывается, парень есть, – продолжил он уже почти шёпотом. – Я сделал всё так, как тебе хотелось. А хочешь ты не меня.
Ева опять впала в какой-то ступор. Обижаться – это её прерогатива. Другое амплуа ей не знакомо, а потому она не находила слов. Все молодые люди должны терпеть её выходки, а Андрей сам выкидывает что-то непонятное.
Однако напрасно Ева опасалась увидеть в нём несправедливо обиженного ребёнка, когда после раздумий подняла глаза. Из лица Андрея исчезла даже та игривая инфантильность, которая располагала к нему первого встречного прохожего. Он был серьёзен, а потому больше, чем когда-либо походил на Сашку. Что-то подсказывало Еве: сейчас Андрей так же суров в своих суждениях. При всём трагизме, с которым он произнёс последнюю фразу, в выражении его лица не было ничего жалобного. Он не смотрел на неё глазами преданной побитой собачонки. Воронцова разъедало уязвлённое самолюбие. Андрей чувствовал себя отвергнутым мужчиной, а это самый мощный удар по изнеженной мужской психике.
Еве стало страшно оттого, что она не сможет забыть это его лицо, опасаясь, как бы оно ни снилось ей в кошмарных снах. Помимо