– Сколько можно об одном и том же? Давай еще раз подумаем, как это все может закончиться. Да, сейчас идет все хорошо, но ведь понимаешь, одна неудача и что дальше?
– Ты хочешь жить на зарплату инженера? Смеешься? Когда есть такая возможность приносить в дом хорошие деньги! Все сейчас живут этим!
– Мне страшно… Ты читаешь, что происходит? Находят трупы. А сколько пропавших? Ты понимаешь, почему эти люди закончили свою жизнь так быстро? Тоже хотели хорошо жить. Не у всех получается! Я не спокойна, боюсь!
Я смотрела на мужа с надеждой, что он поймет меня. Безрезультатно. Мозг сверлила одна мысль: а мы, хоть когда-нибудь, друг друга понимали? Иногда утром, а спали мы в разных комнатах, хотелось спросить после обычного – «Привет!»:
– Кто ты и что ты делаешь в моей квартире?
Впрочем, так живут многие, только лишь потому, что есть дочь, и надо делать видимость, что есть семья. Хорошо, что я научилась молчать. Думаю, что я самая молчаливая в мире жена. Говорят, что такие жены – редкость. Конечно, ведь никто не знает, что у меня в голове…
– Ну, успокоилась? Все будет хорошо! Через месяц – не просто хорошо, все будет прекрасно. Впереди такая сделка! Мне и Виталик помог – одолжил 5 тысяч. Он-то в меня верит!
– Бог мой, 5 тысяч! А если не выйдет! Там же процент! И он будет расти! Неужели не понимаешь, куда засовываешь голову?
– Все будет хорошо, мы – друзья!
– Вся дружба закончится, если у тебя сделка не срастется!
Никогда он не занимал такие деньги. Крутился с тысячей-полутора долларов, не больше. Был доволен. Чем все это закончится? Снова в памяти возникли кадры репортажа, которые меня так напугали.
– Знаешь, может быть, все у тебя получится. Пусть «все срастется», как ты говоришь, только я хочу, чтобы моя дочь была как можно дальше от всего этого. Да, как можно дальше! Хочу, чтобы ты нас оставил. Все, у тебя есть квартира, твой отец тебе будет рад. Уходи! Уходи, ради нашей дочери! Не могу больше, я раздавлена этим страхом. Все время жду какого-нибудь странного звонка, боюсь легковушек с темными стеклами. Ты втянут полностью в эти делишки, это не закончится хорошо! Уходи, ради нашей дочери, уходи!
После его ухода наши отношения перешли в режим телефонных разговоров. Ничего больше. Дочь он видел, забирал ее, они проводили время вместе. Стало сложнее с деньгами. Моя зарплата в 80 долларов не позволяла покупать зимой фрукты, а дочь привыкла, что на столе – бананы и груши с рынка. Не дотягивала зарплата, и мы с ней до конца месяца.
Иногда «экс» привозил продукты. Сам привозил, я не могла просить, ведь отказалась же от этих денег. Говорить об алиментах не имело смысла – его работа не была легальной. Большая часть страны работала нелегально, не платя налогов, не делая отчислений в пенсионный фонд. Все решили, что имеют легкую руку и смогут быстро и весело сколотить состояние, обеспечить свою семью и себя до самой смерти.
Полное безумие!
И на моей работе происходило что-то ужасное – нам перестали платить зарплату. От слова «совсем», то есть, напрочь, полностью, ни копейки! Я не поняла: как же прожить?! Понимаю, у кого-то есть родители, их помощь. У меня нет никого – я и моя дочь. И где-то, в пустоте, суете мегаполиса потерялся в пространстве и времени отец моей дочери со своими надеждами разбогатеть. Сдаться и просить, чтобы он вернулся? И жить, дрожа от страха за мою дочь?
Я должна сама найти выход! Я должна найти возможность растить мою дочь и быть спокойной за нее. Понятно, что этот период дикого капитализма однажды закончится – только пройдет время… Но как его прожить? Значит, я должна искать другое место и другую работу. В той же газете, где искала подработку, я увидела объявление туристического агентства: работа за границей. Остановила на минутку свое внимание: за границей? Всплыл в памяти разговор с мамой после окончания института:
– Надо уезжать, здесь никогда ничего не изменится! Не сможешь же жить, как улитка, в своей скорлупке, тебя все равно коснется действительность. И то, что видишь вокруг, тебя разрушит. Наш русский бардак – он вечен!
Я напрягла память, чтобы вспомнить, что мне сказала мама. И не смогла… Было важно вспомнить! Уф! Это со мной уже происходило, забытое всплывет в памяти позже и чаще не к месту.
Тема «заграницы» всплыла после разговора с моим другом детства. Он простился со своей мечтой – быть военным. После окончания военного училища, прослужив три года в дальнем уральском гарнизоне, ушел в отставку. Я слушала его с недоумением: не может быть! Последнее, на что я надеялась – это армия. Уж она-то должна функционировать в стране! Но оказалось: то, что должно быть здоровым на самом деле было подгнившим. Резюме моего друга было жестким: если думала, что армия – это структура страны, которая чем-то отличается от всего остального, ты ошибаешься – все испорчено!
После этого, 15 лет назад, я заговорила о загранице.
Ничего не изменилось: ощущение нестабильности, незащищенности. И главное, я ничего не могу изменить! Я согласна работать где угодно, только