Заныл вздувшийся на голове шрам, и Сянь Мынь с силой его потер, вроде бы как пригладил.
– Сянь Мынь, где Солнцеподобная? Почему ты больше не входишь в покои, как прежде входил? – посыпались со всех сторон вопросы.
– Почему мы редко видим Великую Непревзойденную?
– Сянь Мынь, мы можем проиграть сражение в Шаньси?
Они не хотели слышать его – монаха.
Весь этот сброд, возвеличенный мелкомстительной императрицей, жил страхом и ужасом перед тюрками.
Над ними не было власти, что приводило их еще в больший трепет.
– Монах не предсказывает. Он не способен предсказывать – он только учит любить своего бога. Но я не знаю, кто ваш бог. Кто вы такие? Кто из вас кто?
Призывая к тишине, Сянь Мынь вскинул руку.
Но тишины не возникло: слишком взволнованы и напряжены были вельможи, грозно и укоризненно звучал голос монаха. Чем-то пугал поспешно скрывшийся евнух. Все вокруг порождало растерянность, вызывающую нескрываемое презрение, написанное на лице монаха.
– Где генерал Кхянь-пинь? Почему от него нет сообщений? – кричали ему требовательно.
– Подобно каждому, я могу ощущать, но большего я не знаю, – выдержав паузу, ответил Сянь Мынь, удовлетворенный эффектом, который он произвел на толпу, взбаламученную его появлением и его словами.
Решительных действий генерала Кхянь-пиня, удачного сражения с тюрками за Желтой рекой ожидали во дворце, конечно, не все – Сянь Мынь это знал и без подсказки Ван Вэя. Несмотря на внешнее охлаждение суровой правительницы, с ним считались всегда и боялись всегда, обычно с заведомым умыслом и преднамеренно при случае бессовестно кляузничали и постоянно что-то нашептывали, подобно князю Ван Вэю. Его нервный вскрик о плачущих розах вызвал не просто волнение вельмож – он зародил надежду в одних, привел в замешательство других, и всем одинаково монах стал нужен. Столпившись вокруг, оттеснив невзрачного князя Ван Вэя, продолжали чего-то настойчиво требовать. Но чего, Сянь Мынь так и не понял.
– Я должен вас покинуть, отпустите меня, – просил он, стараясь выглядеть как можно беспомощнее. – Расступитесь, я должен вас покинуть!
Голова его вспотела, багрово-сизый шрам накалился и заметней вспух, глаза напряглись. Еще недавно он предчувствовал нюхом гончей собаки, что теряет верный след близкой добычи, за которой так долго и азартно гнался; теперь же, увидев рядом жалкую толпу, омерзительную в ничтожном страхе, Сянь Мынь на глазах изменился, и все разом замолкли, заметив эту властную перемену.
– Князь Ван Вэй! Где управитель дел? – взвизгнул сердито Сянь Мынь. – Ты где, князь Ван Вэй?
В мгновение в нем прояснилось, остался лишь внутренний холод от беседы с Ван Вэем, ударивший благостно и освежающе