– По твоей части, что там делается, не знаем. Спросишь у Руслана. А по жизни в городке, ничего нового. Всё также. Жара. Спасаемся рекой. Пива в здешних ларьках нет. Завозят иногда в соседний поселок. С продуктами тоже, как обычно. Питаемся, в основном, в столовой на территории Центра. В магазине городка практически только рыбные консервы.
– В столовой на площади гуляш с макаронами подают до трех часов, и то не каждый день, а в основном курица в супе с лапшой. А вечером поесть можно только в буфете внизу, – меланхолично произнес Николаев.
– Ясно, – произнес Сергеев. – Я предлагаю мою прописку перенести на завтра, т. к. сейчас хочу занести привезенные продукты Савельевым. Маша заказала кое-что. А то завтра они с утра будут на работе. Опять ждать вечера.
– Ты всё поддерживаешь с ними отношения? – спросил Николаев.
– Да, как-то так сложилось, что как они получили назначение сюда, встречаемся, общаемся. И она просит меня, при приезде, привезти кое-что из продуктов, которых здесь нет.
Сергеев снял с себя форменные рубашку и брюки.
– Пойду ополоснуться, а то неприятно. Весь липкий с дороги.
Оставшись в одних трусах и надев пляжные шлепанцы, Сергеев взял со спинки кровати гостиничное полотенце и пошел в общую умывальную комнату, что была в конце коридора рядом с общим туалетом. В гостинице на этажах была только холодная водопроводная вода. Круглый год. В душе, который располагался на первом этаже, горячую включали на несколько часов вечером. А так, горячая вода в жилой части городка летом была только в бане, у железнодорожной станции. И еще в бане рядом со стадионом и гостиницей, где проживали офицеры, обучающиеся на летчиков-испытателей.
Ополоснув, даже с удовольствием, шею, грудь и спину холодной водой, он вернулся в комнату.
Стал надевать гражданскую одежду.
Ходить по городку в военной форме, если в этом не было необходимости, например, чтобы отобедать в столовой или купить что-либо в военном магазине, было не очень комфортно. По городку постоянно ходили патрули, и, будучи в форме, приходилось отвечать на приветствие другим военным.
Соседи по комнате уже не обращали на него никакого внимания. Оба что-то читали, продолжая лежать поверх простыней. На спинках их кроватей сохли плавки после недавнего посещения реки.
В этот момент раздался стук в дверь. Но такой тихий, что не сразу и услышали.
– Да! – крикнул, наконец, глядя на дверь, Николаев.
Дверь приоткрылась, и просунулась голова с огромной залысиной.
Голова повернулась лицом к присутствующим, и стало ясно, что принадлежит она Льву. Льву Рубинштейну. Представителю подмосковного летного исследовательского института. Он постоянно бывал последние годы на всех этапах работ Сергеева, так как их институт также участвовал в исследовательских работах по этому самолету.
– Можно, не помешал? – произнес Рубинштейн с некоторой виноватой улыбкой, всё еще не входя в комнату.
– Заходи, –