Вскоре, впрочем, ее радость померкла, так как дон дал понять, что эта неделя станет последней для его пребывания в Англии: в конце месяца он уезжает с намерением посетить свои владения на Востоке и понятия не имеет, когда вернется – может, даже через годы. При этом за столом воцарилась неподдельная печаль, ибо собравшиеся знали толк в дармовщинке и понимали, что без щедрого дона Соломона у наших светских гиен станет одной кормушкой меньше. Элспет была в полном отчаянии.
– Но дорогой наш дон Соломон, что же мы будем делать? О, вы, должно быть, пугаете нас: ваши противные владения прекрасно могут обойтись и без вас, тем более что вы наверняка нанимаете для них только самых лучших управляющих, – и женушка мило надула губки. – Вы не можете быть так жестоки со своими друзьями! Миссис Лейд, мы ведь не отпустим его, не правда ли?
Соломон рассмеялся и погладил ее по руке.
– Дорогая моя Диана, – Дианой он взял за правило называть ее с того самого урока стрельбы из лука, – можете не сомневаться, что только непреодолимая необходимость вынуждает меня лишиться вашего милейшего общества, так же как общества Гарри и вообще всех вас. Однако мужчина должен работать, а моя работа лежит за морем. Так что, – Соломон покачал головой, и его полное, симпатичное лицо осенила грустная улыбка, – мне предстоит пережить эту муку, и сильнее всего заставляет меня страдать разлука с вами, – он посмотрел на Элспет, потом на меня, – потому как вы сделались мне словно братом и сестрой.
И чтоб мне лопнуть, большие темные глаза этого парня натурально подернулись слезой. Все за столом сочувственно закивали – все, кроме старого Моррисона, который с наслаждением чавкал своим бланманже и, судя по издаваемым звукам, разыскал в нем кости.
Элспет так расчувствовалась, что зарыдала, при этом груди ее содрогались столь бурно, что старый герцог, сидевший по другую руку от Соломона, уронил свои вставные челюсти в бокал с вином и пришлось прибегнуть к помощи дворецкого. Соломон, похоже, пришел в некоторое замешательство: он пожал плечами и бросил на меня почти умоляющий взгляд.
– Мне жаль, дружище, – говорит он, – но именно это я и хотел сказать.
Я так и не понял, что именно: сожалел о расставании с Элспет? Любой мужчина жалел бы. Неужели он питал столь дружеские чувства ко мне? Ну, я был довольно любезен и являлся ее мужем; быть может, именно те очаровательные манеры, на которые намекал Том Хьюз, возымели свое действие на этого впечатлительного даго? Так или иначе, требовалось что-то сказать.
– Знаете, дон, – говорю, – нам всем очень жаль терять вас, и это факт. Вы ч-ки славный парень, и я хочу сказать, не стали бы лучше, даже будь вы… будь вы англичанином. – Как понимаете, в мои намерения вовсе не входило распинаться перед ним, но все вокруг заверещали: «Верно, верно», – а Минн в знак согласия хлопнул по столу. – Так выпьем же за ваше здоровье, – подытожил я, и все выпили, а Соломон,