– Мам, что ты такое говоришь? О какой смерти? – запротестовал сын, по его мнению, вполне крепкой на вид матери.
– Ладно, не тебе судить о моей смерти, – как всегда сурово попеняла она сыну.
Отметив девять поминальных дней, Пепеляев Прохор Фролович с женой Дарьей Емельяновной отбыли на далекую леспромхозовскую делянку. Девочка осталась наедине со своей суровой бабкой.
АГРАФЕНА
Двадцатидвухлетний Фрол Прокопьевич Пепеляев прислушался к советам умирающего Гданьского. Не стал возвращаться на Родину в Омскую губернию, а решил отправиться на Восток.
Сплавщики накормили парня, и, пошарив по мошнам, снабдили его деньгами, которых едва хватило, чтобы добраться до Губерово. На перроне хозяйничал 1922 год. Хаос, не приведи Господи. Пачками шныряли какие-то военные, бегали люди с мешками. Охрипшими голосами кричали командиры: «Стройся».
Однако Фрол уже наслушался подобных команд. Юркнул в толпу то ли нанайцев, то ли якутов, грузивших на подводы пузатые мешки, набитые чем-то легким и объемным. Схватив мешок, понес его к телеге, тут же вернулся назад, взял второй. Он нагружал одну подводу за другой вместе с нанайцами, пока ни единого мешка не осталось на платформе.
– Однако, молодец, умеешь работать, – похлопал по плечу кривоногий абориген, улыбаясь щербатым ртом. – Айда с нами, – предложил нанаец.
– А можно?
– Почему нельзя? Забирайся на мешки, и айда. Умеешь править лошадью?
– Еще как! – обрадовался Фрол. Он не надеялся, на такую удачу. В лучшем случае его мог замести военный патруль. А это снова война неизвестно с кем.
Обоз двигался медленно, передние подводы въехали в какое-то селение, когда солнце уже клонилось к горизонту. Потом Фрол узнает, что поселок называется Таежное урочище, и что живут в нем в основном аборигены, сейчас называют их малой народностью. Кто из них кто, Фрол не задавался исследовательской целью. Попервости аборигены для него были все до единого на одно лицо. Это потом он станет различать их, а пока…
– Хочешь у меня работать? – спросил тот, кто предложил ему управлять лошадью.
– Хочу. А что делать?
– Я хозяин поселка, дел много, однако. Пасти скот, убирать в сараях, доить коров.
Фрол удивился тогда, надо же якут, или, кто он нанаец, а содержит двор и скотину. Но не стал высказывать своего удивления, согласился. Урочище жило своей таежной жизнью, словно на луне. Война его не касалась. Красные, белые не шныряли по дворам, выгоняя народ на митинги. Здесь время, словно остановилось.
Фрол работал, отдыхая душой и телом. Его никто не обижал. Работа у «хозяина» на его взгляд нетяжелая. Не сравнима с тасканием неподъемных ящиков с золотом. Постепенно стали забываться охранная служба в армии Колчака, и почти двухгодичный, кошмарный путь по непролазной тайге с Деникинским золотом, закончившийся гибелью людей.
В