Векторы развития современной России. От формирования ценностей к изобретению традиций. Материалы XIII Международной научно-практической конференции молодых ученых. Сборник статей

людей избежать роли пассивных зрителей спектакля, поставленного другими, дает им возможность не только активно участвовать в спектакле, но и устанавливать его правила…».[11] Эта цитата из работы Славоя Жижека «Интерпассивность, или Как наслаждаться посредством Другого» играет важную роль для понимания артикулируемых в дальнейшем тезисов. Язык вражды является в той же мере динамически подвижной структурой, зависящей от интерактивности аудитории, как и дискурс СМИ в целом. По сути же, это обобщающее понятие употребляется для обозначения особой знаковой системы (и средств) негативного или критического отношения одного актора к другому. Под акторами мы имеем в виду активно действующих носителей разных культурных, религиозных, социальных или моральных ценностей.

      Формирование медийного пространства зависит от внутриполитической ситуации, уровня цензуры и свободы слова в СМИ, экономических и социальных характеристик бытования общества. Совокупность факторов образовывает гетерогенное социокультурное пространство, где функционирует и реализуется концепт «Другого»/«Чужого». Речь идет о том, что ориентация в информационном и культурном пространствах и причисление себя к определенной группе «своих» не только процессуально разворачиваются на приватном уровне самоидентификации, но и приобретают качества общедоступного (и, значит, общеупотребимого) маркера. В работе «Сотвори себе врага» Умберто Эко писал: «Иметь врага [необходимо] не только для определения собственной идентичности, но и еще и для того, чтоб был повод испытывать нашу систему ценностей и продемонстрировать ее окружающим. Так что когда врага нет, его следует сотворить».[12] Исходя из этого, мы получаем логику следующего порядка: разделение общества (и, соответственно, информационного пространства) по качеству и при этом на основе общедоступных (или якобы массово разделяемых) особенностей ведет к появлению некоторых социальных групп, которые определяют себя как через собственные особенности, так и через отличия «своего» от чуждого, «другого». Подчеркнем, что подобные различения трансгрессируют и в медиадискурс посредством риторики вражды, приобретая травестированные черты. Под влиянием реализации функционала hate speech усиливаются гетерогенность, диверсификация и уровень напряжения в медиапространстве и, как следствие, в обществе, где функционируют «свои» и «другие».

      Как отмечалось, язык вражды в российской медийной среде является одним из нормативных способов коммуникации, т. е. широко транслируется и воспринимается аудиторией вне зависимости от медиума. По этой причине нас интересует механизм зарождения, распространения и функционирования hate speech в отечественном медиапространстве. В данном случае мы не говорим о языке открытой вражды, используемом для разжигания розни между группами или же служащем методом селективного, практически евгенического давления. Подобная дискурсивная стратегия противоречит ст. 29 Конституции РФ, которая в частности,