– Почему? От кого ты прятался?
– Просто ныкался. Я ничё не делал. Я очень осторожно хожу. Ничё не трогаю.
– Как тебя зовут? Где ты живешь?
– Меня звать Филип. Филип Уоррен. Живу я, стал быть, тут. Пока что.
Он говорил с явным северным акцентом. Том заметил акцент, но не смог бы сказать, откуда мальчик родом. Тот смотрел на них двоих почти так же, как они смотрели на него, – словно не мог взять в толк, что они и вправду настоящие. Он хлопнул глазами и вздрогнул всем телом. Том спросил:
– Ты рисовал подсвечник. Ты для этого пришел?
– Угу.
Мальчик прижимал к груди холщовую сумку, в которой, видимо, хранились его рисовальные принадлежности. Том сказал:
– Это удивительная вещь, правда? Я его никогда раньше не видел.
Мальчик посмотрел ему в глаза и отозвался с едва заметной тенью улыбки:
– Угу. Удивительная, верно.
– Ты должен пойти и объясниться с моим отцом, – сурово сказал Джулиан.
– С твоим отцо-ом? А он кто такой?
– Он – особый хранитель драгоценных металлов.
– А. Понятно.
– Ты должен идти с нами.
– Да уж, видать, должен. Можно я вещи заберу?
– Вещи? – Джулиан впервые заколебался. – Ты хочешь сказать, что ты тут живешь?
– Я ж так и сказал сразу. Мне ж больш’ некуда пойти. Неохота ночевать на улице. Я пришел сюда рисовать. Я знаю, Музей – для рабочего люда, чтоб глядеть на хорошо сделанные вещи. Я собирался искать работу, по правде, и мне ж нужны рисунки, чтоб показывать… Мне ж эти штуки по душе.
– А можно посмотреть твои рисунки? – спросил Том.
– Токо не тут, темно слишком. Наверху, коли хотите. Я токо заберу вещи, как сказал.
Он скрючился и полез обратно, ловко лавируя среди колонн. Тому представились гномы в копях, а затем, поскольку родители воспитывали в нем сочувствие к беднякам, – дети в шахтах, как они ползут на четвереньках и тянут за собой вагонетки. Джулиан не отставал, следуя за Филипом по пятам. Том отправился за ними.
– Заходите, – сказал грязный мальчик у входа в небольшую комнату и сделал приглашающий жест рукой, возможно в насмешку.
В комнатке стояло некое подобие каменного домика, покрытое резным орнаментом – херувимами, серафимами, орлами и голубками, аканфом и виноградными лозами. У домика были собственные небольшие железные воротца – на ржавчине кое-где виднелись следы позолоты.
– Удобно, – сказал Филип. – Там унутри каменная кровать. Я взял взаймы пару мешков. Я, ясное дело, верну их на место, где нашел.
– Это гробница или склеп, – сказал Джулиан. – Судя по виду, из России. На этом столе, видно, лежал святой в стеклянной раке или реликварии. Может быть, он до сих пор там, то есть его кости, если он не оказался нетленным.
– Я его не видал, – кратко ответил Филип. – Он меня не трогал.
– Ты голодный? – спросил Том. – Что ты тут ешь?
– Раза два я помогал в кафе, собирал и мыл посуду. Люди кучу всего оставляют