– Я знаю, отец сделал все возможное, чтобы выдвинуть меня и заручиться расположением императора. Однако он удивился, когда преуспел, с учетом моего юного возраста…
– Ха! Дед одобрил твое членство в коллегии только по одной причине: он хотел сделать авгуром меня и специально подбирал еще одного кандидата-сверстника, чтоб это не слишком бросалось в глаза. Ты стал прорицателем благодаря своим годам, Луций, а не вопреки им! Но важнее всего, кузен Луций, что наши испытания позади и теперь мы авгуры. Пожизненно! А что за штука у тебя на шее? – Клавдий заметил амулет, который выскользнул из трабеи и сверкнул золотом поверх пурпурной шерстяной ткани.
– Семейный талисман.
– Откуда он? Что означает?
– Да мне и неведомо, – признал Луций с некоторой досадой. Грамотей Клавдий так глубоко раскопал историю собственной семьи, что мог объяснить даже самые темные предания пращуров.
Клавдий остановился, взял амулет в руки и пристально рассмотрел.
В ходе совместного обучения Луций уже замечал подобный блеск в глазах друга: возбуждение заядлого историка при виде загадки.
– Я думаю, Луций… да, п-п-полагаю, что имею н-некоторое представление о происхождении вещицы. Надо бы предпринять кое-какие изыскания…
– Идемте же, друзья мои авгуры, – позвал поравнявшийся с ними отец Луция. – Мы почти пришли. – Он, как и его сын, ни разу не бывал в императорской резиденции и разрумянился от волнения.
Сперва они вошли во внутренний дворик, который оказался не пышнее, чем в любом доме умеренного достатка, разве что в центре были выставлены напоказ славные реликвии: на деревянном постаменте красовалось личное боевое оснащение императора – доспехи, меч, топор, шлем и щит.
– Смотри, как блестят! – шепнул Луций. – Как будто только что начистили!
– Полагаю, так и есть. Наверняка имеется раб, который ежедневно это делает, – ответил Клавдий.
Авгуры столпились во дворе в ожидании, когда откроются массивные бронзовые двери, и Луций взглянул на огромный лавровый венок, высеченный в мраморной притолоке.
– Подобного знака удостаивается солдат, спасший в бою товарища, – пояснил Клавдий, перехватив его взгляд. – Угадаешь, почему сенат проголосовал за награждение двоюродного деда столь грандиозным изображением лаврового венка?
– Наверное, ты сам скажешь.
– Он был присужден в честь его победы над Клеопатрой и моим родным дедом Марком Антонием, которого я, разумеется, не знал, ибо он пал от собственного меча за двадцать лет до м-м-моего рождения. Выиграв войну, Август, как ты сам понимаешь, спас от порабощения египетской царицей все гражданское население Рима и грядущие поколения; так он и заслужил соразмерно роскошный лавровый венок.
Из дома донесся лязг отодвигаемого засова, и огромные