Этой осенью никто не ухаживал за садом, никто не декламировал наши любимые стихи Ки-но Цураюки:
Осенний вид не привлекает взора.
В горах сейчас не встретишь никого.
Цветы осыпались…
И только листья клёна —
Как ночью золотистая парча.
Мы слышали сквозь сон только тишину, стук дождя по опавшей листве, которую некому было собрать, и завывания холодного ветра над землёй, поэтому, вылезая из земли на следующую весну, мы подумали сначала, что по ошибке попали не в свой сад.
– Нет, ребята, это наш сад, – грустно поприветствовал нас крокус. – Я тоже не сразу поверил.
– Здравствуйте, дорогие вы мои, – всхлипывал ландыш. – Как же мы теперь будем без Хозяина-то-о-о?
– Нет, он вернётся: я сердцем чую, что вернётся, – плакала росою дицентра.
Когда мы отцветали в тот год, у нас уже не принимали эстафету, как прежде, ни петунии, ни шалфей, ни георгины. Взошла только вездесущая календула, да лилии испугано озирались по сторонам сквозь высокую траву. И мы вспоминали, как Человек читал нам Бунина:
Тёмной ночью белых лилий
Сон неясный тих.
Ветерок ночной прохладой
Обвевает их.
– Не уходите, тюльпаны! – умоляли нас лилии. – Как же мы будем здесь совсем одни?
Но мы ничего не могли поделать, потому что у Природы всё чётко расписано: кому время всходить, а кому – отмирать. Так мы отмирали и возрождались ещё несколько лет, за которые сад окончательно зарос полевой травой и лопухами, крапивой и подорожником, сквозь которые уже нельзя было различить нежные ландыши и печальную дицентру. Над нами уже не кружились так весело, как раньше, пчёлы и шмели. Мы стали мельче, потому что наши луковицы всё глубже уходили в землю. Никто бы уже не сказал, что ещё несколько лет тому назад здесь был великолепный сад.
– Ах, какие же вы красивые! – восхищались нами искренние одуванчики.
– Ах, если бы вы знали, какими мы были прежде, – отвечали мы грустно.
Однажды пришли трое шатающихся мужчин, и мы оживились, что появились наконец-то люди: эти единственные создания на Земле, которые умеют красиво обустроить жизненное пространство.
– Нет, ты мне скажи, – горячился один из них, – какое право имеют эти америкашки удерживать в тюряге Хусейна нашего?
– Да какой же он наш? – отвечал другой человек. – Я тебе толкую про ситуацию в секторе Газа…
– Ну что, накатим, что ли, – перебивал их третий. – Только закуска кончилась.
Мы поняли, что эти люди, одетые в лохмотья, не способные обеспечить себе пропитание и при этом амбициозно рассуждающие о политике далёких стран, не имеют интереса к обустройству своей жизни. Но они нас всё-таки заметили: может быть, мы ошиблись в них?
– Гляди-ка, тюльпаны! – заметил заступник Хусейна и принялся выковыривать ножом