«Задолженность по арендной плате за жилье среди участников пилотного проекта, в рамках которого субсидии выплачиваются квартиросъемщикам, значительно возросла. В целом по району рост задолженности оценивается в 14 миллионов фунтов, если новая система будет распространена на всех квартиросъемщиков. Проект предусматривает выплату субсидий непосредственно квартиросъемщикам, а не владельцам домов, как происходит сейчас, и это ключевая часть планируемого нового Универсального кредита. Департамент трудовых ресурсов и пенсионного обеспечения сообщает, что в случае эффективности его результатов эксперимент будет распространен на территорию всей страны».
Конечно, подробностей больше, чем в заголовке, но интересней от этого не стало. Решение правительства об изменении порядка выплат субсидий на жилье для малоимущих граждан, разумеется, важное: высокоинтеллектуальная новостная структура потратила время и деньги, чтобы донести подробности плана до широкой общественности. Но заинтересоваться этим все-таки сложно.
Обычное дело. Мы часто натыкаемся на заголовки, вроде бы говорящие о чем-то важном, но нас они совершенно не трогают. Скука и недоумение, возможно, два наиболее распространенных, но при этом и самых постыдных, а потому тщательно скрываемых чувства, которые вызывают «серьезные» политические материалы, которые предлагаются нам новостными структурами современного демократического общества.
Из приведенного выше списка заголовков только один, о людоеде, совершившем инцест, из Австралии, не требует умственных усилий.
Не исключено, что каждый из нас, в глубине души, действительно пустой и безответственный гражданин.
Но, прежде чем заняться самобичеванием, представим, как бы мы повели себя в аналогичных обстоятельствах, если бы, заинтересовавшись заголовком «Мужчина в России консультируется с адвокатом», прочитали следующую статью:
«Три дамы: старушка, молодая и купчиха, и три господина: один – банкир-немец с перстнем на пальце, другой – купец с бородой и третий – сердитый чиновник в вицмундире с крестом на шее, очевидно, ждали уже давно. Два помощника писали на столах, скрипя перьями. Письменные принадлежности, до которых Каренин был охотник, были необыкновенно хороши, чего он не заметить не мог. Один из помощников, не вставая, прищурившись, сердито обратился к Каренину[1]:
– Что вам угодно?
– Я имею дело до адвоката».
Представьте, что в этот момент история бы внезапно остановилась, и нам предлагалось бы выразить заинтересованность и желание узнать побольше, хотя оставалось неясным, когда появится это «побольше». Вдруг пройдет много недель, прежде чем станут доступны еще десяток строк этой занудной истории?
Не следует надеяться, что у нас может возникнуть искренний интерес к «Анне Карениной», представленной в таком ракурсе, но привычка