Люба машинально отмечает, что роман Серафимы Евгеньевны и пенсионера Кучеренко развивается слишком уж вяло. Яков Савельевич запал на Виолетту? Очень может быть. Но против Сени у него никаких шансов.
Еще один момент: обитатели особняка невольно чувствуют, как растет рейтинг Сени Сайкина. Они ничего не знают, связь с внешним миром отсутствует. Но чувствуют. Исподтишка начинают Сеню доставать и посматривают на него с кривыми усмешками. Спокойно себя ведет только Виолетта. Она уверена, что не кандидат на вылет в этот раз. Остальные же волнуются и начинают потихоньку ворчать.
Люба даже решилась потратить немного денег и заглянуть на сайт днем, посмотреть, что же происходит в особняке? Интересно ведь, что именно предпринимают участники проекта, чтобы не стать к концу недели аутсайдерами? Переживала Люба в основном за лучшую подругу, обидно, если Люська вылетит первой. Тогда Любе, как психологу, будет работы! Держись, Апельсинчик!
…Пенсионер Кучеренко за мольбертом. Расположился спиной к видеокамере, чтобы было видно, как он работает, пишет масляными красками кусочек комнаты. Оказывается, они все прекрасно знают, где именно в комнате находится камера! Странное это занятие: писать интерьеры. Есть художники-пейзажисты, есть анималисты, маринисты, и т. д. и т. п. А такие художники как называются? Интерьеристы? Очень может быть.
Получается у Якова Савельича весьма неплохо. Работает он старательно и четко. Пока это только набросок, но Серафима Евгеньевна Ирисова, которая внимательно следит за работой, то и дело умиляется:
– Какая прелесть!
Почему-то он выбрал искусственное освещение. Плотные шторы задернуты, на тот угол, который облюбовал Кучеренко для своей картины, мягко падает свет неяркой электрической лампочки. Серафима Евгеньевна, сидя в кресле перед журнальным столиком, неторопливо раскладывает пасьянс. Вообще, как отмечает Люба, она много времени проводит в комнате у пенсионера. Не теряет надежды окрутить старичка? Очень может быть.
– Яков Савельевич, сошелся! Сошелся же!
Кучеренко вздрагивает:
– А? Что?
– Сошелся сложнейший пасьянс! Ах, я загадала желание!
– Какое?
Серафима Евгеньевна вдруг краснеет:
– Это нельзя говорить… А то не сбудется.
Кучеренко подмигивает:
– Насчет любви?
Ирисова тяжело вздыхает:
– Ах уж, эта любовь! (Пауза.) Ведь Сенечке и в самом деле нужны эти деньги?
Кучеренко хмурится:
– О своей бы старости подумали.
Серафима Евгеньевна чуть ли не рыдает:
– Я?! Старая?! О-о-о! Старая! Я!!
Кажется, оба забыли о камере: бдительность притупилась, и они были весьма откровенны. Первой спохватывается Ирисова:
– Из