– Мы находимся в покоях моего усопшего супруга, – сказала графиня. – Эстульф не занял их из уважения к покойному, но вскоре ему придется поселиться здесь. Поэтому я подумала, что вам стоило бы все тут осмотреть. Входите, вы можете оставаться здесь столько, сколько понадобится.
– Благодарю вас, ваше сиятельство.
– Возможно, мы могли бы оставить эти официальные обращения. В конце концов, мы – я имею в виду вас, меня и Эстульфа – являемся в этом замке представителями власти, и нам придется провести некоторое время вместе, не так ли? Или вы думаете иначе? – В ее спокойном голосе вдруг послышалась тревога.
– Ничего не имею против, графиня, – я сделал вид, будто не понял ее вопроса о том, долго ли я пробуду здесь.
Конечно же, мне не нравилось столь холодно говорить с графиней, благородной дамой. Я хотел бы подбодрить ее, сказать что-то хорошее, но как викарий я должен был воздерживаться от личных пристрастий.
Графиня хлопнула в ладоши, и в открытую дверь вошел Раймунд, старый крепостной.
– Здесь находится купальня, – сказал он, поклонившись. – Там это и произошло.
Вот, значит, зачем меня позвали сюда. Чтобы графиня и ее слуга рассказали мне свою версию произошедшего. Сегодня днем я не дал Раймунду поговорить со мной об этом, теперь же он решил предпринять вторую попытку. Сперва мне хотелось прервать этот разговор, повернуться и уйти, но потом я подумал, что мне все равно рано или поздно пришлось бы осмотреть место преступления, и потому я покорился его напору. Слуга провел меня в боковую дверь, и мы оказались в маленьком прямоугольном предбаннике в два шага шириной и четыре шага длиной. По бокам комнаты стояло по сундуку.
– Здесь я обычно помогал хозяину раздеться, прежде чем он входил в купальню, – сообщил мне Раймунд. – И так двадцать шесть лет. В этот сундук я складывал одежду графа. Одежда, которую он носил тем вечером, до сих пор лежит там. Поглядите?
Больше смотреть в предбаннике было не на что, и потому мы прошли в купальню. Это было красивое помещение с потускневшими настенными рисунками, изображавшими купающихся, – слабые отголоски былой роскоши Римской империи, подражать которой и здесь, и в других замках пытались отпрыски династии Меровингов. Когда-то, еще в юности, я видел нечто подобное в Кемптене, ранее именовавшемся Камбодунумом.
– Как все это работает? – спросил я Раймунда.
Он вдруг оживился, словно я задал ему очень правильный вопрос, приблизивший его к главной цели.
– Обратите внимание на этот желоб,