Продлите черную нить
Мучительной жизни моей!
Коль хотите знать,
Кто это поет,
Человеческим голосом говорит,
Я отвечу вам:
Я – слезинка, выплаканная бедой,
Я – стон, рожденный тоской,
Превращенная в птицу душа
Лучезарной
Туйаарымы Куо,
Чей отец – Саха Саарын Тойон,
Чья мать – Сабыйа Баай Хотун…
Похищенная давно,
Брошенная в подземную тьму,
Я раз в три года вольна
Превращаться в белого журавля
И, пролетев над средней землей,
Напоминать о себе,
О помощи взывать…
Да некому меня защитить,
Из плена освободить!
О, если бы мне хоть раз
На прекрасного юношу поглядеть,
Нареченного быть супругом моим,
Юрюнг Уолана-богатыря,
Обещанного мне
Божественным Дьэсегеем самим
И матерью Айыысыт!
Если бы мне хоть раз
Увидать его —
Жениха моего,
Летающего высоко
На Мотыльково-белом коне,
Сча́стливой бы себя я сочла,
Спокойно бы умерла! —
Так пропела мне птица-стерх
И пропала…
Проснулся я.
Недостойно тебя,
Дорогой мой брат,
Спокойно дома сидеть!
Опери себя,
Как стрела-кустук,
Наберись отваги и сил,
Попробуй пробить свой широкий путь
О девяти изгибах крутых,
Попробуй открыть дорогу свою
По восьми перевалам неведомых гор!
Коль настигнет беда в пути,
Коль наступит черный твой день,
Коль померкнет живое солнце твое,
Позови тогда
На помощь меня,
Назови высокое имя мое…
Будь я тогда на хребте небес —
Копьем разящих к тебе устремлюсь,
Будь я в Нижнем мире, в подземной тьме —
Рогатиной из-под земли подымусь.
Коль Эсэх Харбыыр нападет,
Кольцами меня обовьет,
Коль придется мне долго
Возиться с ним —
Ты терпи, держись,
Укрепись,
Я приду к тебе через год;
Через год не успею —
Три года жди;
Если я три года спустя не приду —
То не жди,
Сам решай, как быть! —
Так сказал Нюргун Боотур,
С места своего не сходя,
Взглядом не поведя.
Грозный видом, он неподвижно стоял,
То медно сверкающим багрецом,
То бледно синеющим серебром
Отливало его лицо.
Услыхав от Нюргуна такие слова,
Юрюнг Уолан-богатырь
Будет ли дома сидеть?
Стал готовиться он в поход,
Чтоб излучистый путь пробить,
Дорогу белую протоптать
По девяти поворотам крутым,
По восьми перевалам седым.
Жилья своего тяжелую дверь,
Которую семьдесят семь
Здоровенных парней-силачей,
Налегая