Одета красиво была она
В драгоценные собольи меха;
Столько было на ней куниц,
Сколько выдержать бедра могли,
Столько сверкающих серебром
Камчатских морских бобров,
Сколько подымала спина.
Поглядел на брата младшего он —
Тот сидел, сверкая белой броней
Из трех пластов серебра;
Ровдужная одежда на нем
Была соболями опушена,
Красной кожи его сапоги
Были шиты узором цветным.
А потом на себя поглядел Нюргун —
И стало стыдно ему:
– Ох, и трудно же будет мне
Нагишом по далеким странам ходить! —
Одеться он захотел,
Шкуру с лося проворно снял;
Еще мокрую, шкуру добычи своей
На колени себе расстелил;
Шкуру передних ног
На руки себе натянул;
Шкуру, снятую с задних ног,
На ноги напялил себе
И порадовался – он решил,
Что одежда его хороша.
Огромную, о трех обручах,
Корчагу он в руки взял.
Так была корчага та велика,
Что едва входили ее бока
В устье широкого камелька.
От изобильной влаги земной
Чистой водой ключевой
Наполнил корчагу он,
Гору мяса в нее навалил,
На огонь поставил варить.
Только варева духом густым
Наполнился трапезный покой,
За шестиногий стол-сандалы
Сел проворно Нюргун Боотур,
Руки по столу распластал.
Деревянная миска, с полки слетев,
Подпрыгивая и кружась,
Сама примчалась на стол.
Широкое блюдо само собой
Явилось за мискою вслед;
Наполненный кумысом чорон,
Не расплескиваясь, пришел;
Деревянные ложки, сами собой
По воздуху прилетев,
Стукнулись о доску стола,
На месте смирно легли.
Острый ножичек, тонко звеня,
И золотые вилки за ним
Явились на стол.
Вилка сама из корчаги большой
Мясо вытащила
На широкий поднос…
Трое сели за шестиногий стол,
Но, как будто триста было гостей,
Перебрасываясь словами, они
Стали весело пировать,
Пить кумыс, смеяться, шутить.
Старший брат Нюргун Боотур
Мяса толстые ломти брал;
Он руками горячее мясо брал,
Проворно его пожирал.
Клал он в рот огромные мяса куски,
Величиною с кошму,
Он глотал огромные мяса куски,
Шириною в конский потник,
В рот он горячее мясо кидал
С правого края губ,
Кости выплевывал изо рта
С левого края губ.
Насытился, взял высокий чорон,
Весело поднял его
И в свою разверстую пасть,
В широкое горло свое
Опрокинул пенный кумыс.
Много съел, много выпил он,
Встал из-за стола своего,
Дверь широкую