Конечно, Мозер тоже неоднократно имел возможность красиво выступить. Но на другом поприще – штабном, – которое здесь, наверху, считали делом особым, предназначенным для людей умных и дальновидных, только вот, увы, неспособных держать перегрузку и мгновенно принимать решения. Единственным в группе F «штабным», по-настоящему уважаемым боевыми офицерами, был контр-адмирал Задница, который по молодости отмочил такой подвиг, что не смог больше водить корабли.
А флаг-адьютант Мозер с детства бредил космосом и очень хотел совершить в Пространстве настоящий подвиг. Можно даже с травмой, физической, а лучше еще и с психической, что уж совсем круто. Придти на выручку, спасти коллег, разнести врага в клочья, уползти домой на разбитом отражателе и, ступив на твердую землю, с облегчением сказать: «Я сделал все, что мог». Но вот как раз сделать все, что в его силах, прожить отрезок жизни на пределе и вернуться из смертельного боя живым Мозер оказался не способен. И до сих пор страдал по этому поводу. А по пьяни даже горько расстраивался. Хотя, строго говоря, не был ни в чем виноват.
Молодую смелость флаг-адьютанта хватил столбняк пятнадцать лет назад. Мозер, тогда еще лейтенант, ждал на базе скаут «динАльт», куда был приписан вторым навигатором. И увидел заходящий на стыковку круизер «Лок фон Рей», совершивший фантастическое погружение в Юпитер. Мозер знал нескольких ребят с «фон Рея», в том числе Эндрю Вернера, и поспешил к шлюзу, благо его офицерское звание позволяло ходить везде и совать нос в чужие дела.
А из шлюза выплывали бесчувственные тела в запечатанных спецкостюмах, смотанные между собой электрическим шнуром. Второе, третье… Когда Мозер досчитал до пятидесяти, ему стало плохо. А когда вслед за телами вышли на своих ногах, с трудом цепляясь подошвами за магнитный пол, относительно здоровые астронавты, Мозер не рискнул подойти к ним.
Впереди шагал капитан Успенский, еще не подозревающий, что месяцем позже навсегда получит имя «Рашен». Впрочем, скажи это Успенскому тогда, он бы и ухом не повел. Капитан был вообще никакой, если не сказать жестче. А следом показался Вернер, и в глазах его сквозило плохо скрываемое безумие.
Мозер отступил на шаг, потом еще, а потом не выдержал и удрал. Он не бежал с флота, вовсе нет, только что-то он в том шлюзе навсегда потерял. То ли молодость, то ли готовность рисковать и жертвовать собой. То ли, как он безуспешно уверял себя позднее, глупость. Для очистки совести Мозер дважды сходил на «динАльте» к Марсу и один