– На ручки! Крестная, возьми меня на ручки! – прыгал вокруг них маленький Анри.
Луиджи схватил собаку за ошейник и, поглаживая ее по голове, оттянул от Анжелины. Молодая женщина тут же подхватила мальчика и крепко его обняла. Закрыв глаза от счастья, она стала целовать его в лоб и щеки. От сына приятно пахло мылом и чистой одеждой. Его русые волосы, к которым она приникла губами, показались ей нежнее розовых лепестков.
– Ты рад меня видеть? – шепнула она ему на ушко.
– Да, крестная.
– А про меня вы забыли, мадемуазель? – с притворной обидой спросила Розетта, которой не терпелось получить свою порцию поцелуев.
– Конечно же нет! Господи, ты становишься красивее день ото дня!
Щеки девушки порозовели от смущения. У нее были черные блестящие волосы, тонкие черты лица, красивые глаза орехового цвета и губки сердечком.
– По-моему, я немного вытянулась, – проговорила она так, будто несколько сантиметров роста могли добавить ей очарования.
Девушки, смеясь, обнялись.
– Я по вам очень соскучилась, – сказала Розетта. – Уже который вечер мы с Анри выходим к фонтану вас встречать! В последнем письме, том, что вы отправили из Испании, вы пообещали приехать в начале мая, поэтому я глаз не спускала с площади.
– Как мать? – спросил у нее Луиджи. – Жан Бонзон сказал нам, что они с Октавией серьезно больны.
– Доктор думает, что это грипп. Эта весна была такой дождливой! Но идемте скорее, поговорить можно и потом! Мадемуазель Жерсанда ждет вас с таким нетерпением!
Анжелина все еще прижимала к себе Анри, и малыш обвил ее шею руками. Луиджи взял его и поставил на землю.
– Ты уже большой мальчик! Крестная устала, она не может нести тебя до самого дома. Придется тебе идти пешком, дружище! Я возьму тебя за руку и…
– Нет, я не хочу!
Мальчик побежал к Розетте и спрятался за ее юбкой.
– Луиджи, он так радовался! – попыталась возразить Анжелина.
Молодая женщина посмотрела на супруга с упреком и с Розеттой направилась к дому на улице Нобль. Анри семенил между двумя женщинами, а следом за ними бежала белая овчарка. Оказавшись в одиночестве, бывший странник вздохнул. Жизнь вернулась в свое русло, ограниченное стенами старинного горного городка. Его не радовала мысль, что ему предстоит целыми днями и неделями слушать сетования матери и болтовню Октавии, мириться с капризами мальчика. Никогда не был он так счастлив, как в эти месяцы пути, наедине с Анжелиной, на затерянных в дикой местности дорогах. Она принадлежала ему одному – ласковая, заботливая, она была под его защитой и во всем полагалась только на него… Даже их целомудренные ночи были полны взаимопонимания и нежности. «Но теперь эти счастливые времена закончились, – думал он. – Моя жена будет работать до самых родов, а все свободное время отдавать Анри!»
Единственным слабым утешением для Луиджи была возможность