– Поэтому – что? Скажи наконец!
– Невзирая на нотариально оформленный документ, невзирая на молчание, которое мы все храним во избежание скандала, у этого малыша одна мать – Анжелина. Она носила его в своем лоне, она родила его в пещере, в полном одиночестве, и она любит его до такой степени, что отдала его вам на воспитание и отказалась от своих материнских прав.
– Луиджи, я все это знаю. Но к чему ты ведешь?
– Может, будет правильнее как можно раньше сказать мальчику правду и отдать его Анжелине? Он будет расти в моем доме, а досужим сплетникам мы скажем, что вы, сочтя себя слишком пожилой и слабой, попросили нас взять мальчика на воспитание. Он будет называть мамой свою настоящую мать, и, я уверен, для нее это будет лучшим на свете подарком. Подарком, который я хочу ей преподнести.
Жерсанда побледнела, обвела комнату испуганным взглядом и закашлялась.
– Сомневаюсь, что это целесообразно. Ты забываешь о Гильеме Лезаже. Мы сделали все, чтобы никто в его семействе не узнал правды об Анри. Это слишком рискованно! Боже правый, ну зачем нарушать устоявшееся положение вещей, которое оберегает покой этого ребенка, равно как и репутацию Анжелины? Зачем, Луиджи? Когда я умру, руки у вас будут развязаны, вы и так будете воспитывать Анри. Прошу, исполни мою просьбу – давай оставим все как есть!
– Хорошо! Пусть будет, как ты хочешь. Я и так расстроил тебя сверх меры, матушка. В последнее время я стал непростительно неловок в обращении с дамами, даже с теми, кого люблю!
Эти слова он произнес растроганным, шутливым тоном, потом поцеловал мать в лоб и погладил по белым как снег волосам.
– Я так радовалась, что вы с Энджи вернулись, но все пошло не так, как ожидалось! – продолжала сокрушаться пожилая дама. – Ну ничего, жизнь наладится. Скоро у вас родится малыш. Господи, как мне не терпится на него посмотреть! Давайте вечером соберемся и придумаем ему имя! Что скажешь, Луиджи?
На этот раз он поцеловал почти прозрачную руку матери.
– Сегодня вечером к нам на ужин придут Огюстен и Жермена, но завтра вечером, матушка, я обещаю: мы повеселимся, выбирая малышу имя…
– Повеселимся? Надо же сказать такое! Выбор имени – серьезное дело. Луиджи, скажи, тебя что-то беспокоит? Если так, ты можешь мне открыться.
– Я сержусь на себя из-за собственной глупости, вот и все.
Он шутливо поклонился, снова поцеловал мать, пообещал заглянуть к ней еще раз ближе к вечеру и ушел. Как только за ним закрылась входная дверь, Жерсанда де Беснак прижала пуделька к груди. У нее появилось тревожное предчувствие, почему-то хотелось плакать. «Буду ли я еще на этом свете, когда малыш родится? – спросила она себя. – В этом году случится что-то плохое, иначе мне не было бы так грустно!»
В мануарии Лезажей, воскресенье, 7 мая 1882 года, после полудня
Луиджи остановил лошадь возле калитки в ограде, окружавшей обширный парк. Судя