Я вышла из реки на берег и только тогда заметила людей. С брезгливой осторожностью они извлекали из воды самоубийцу. Посмотрев в свое мертвое лицо, я не испытала никаких эмоций. Зато я почувствовала, что испытывают те люди – смесь жалости и отвращения. Их чувства захлестнули меня подобно волне – абсолютная эмпатия. Поедание чужих переживаний с целью заполнения собственной пустоты.
Случайная свидетельница, молодая женщина, при взгляде на мой труп ощутила ужас – и я его переняла тоже. Он был сладкий – слаще карамели, хотя сравнения с физическими ощущениями и предметами здесь не совсем уместны. Я впитывала его в себя, пока поток сего чувства совсем не иссяк, а когда он закончился, опять очень остро ощутила пустоту.
Через несколько часов меня наконец-то опознали и отдали тело родителям. Я не буду столь сентиментальной, дабы в подробностях описывать далее происходящие события. Конечно же, мать с отцом плакали но, наверное, не столь от утраты, как от позора – тогда, в начале прошлого века, на самоубийство было наложено табу столь сильное, что нынче подобный запрет сложно помыслить. По городу поползли разнообразные слухи, здорово повредившие семейной репутации; священник отказался отпевать столь великую грешницу, как я. Отец все же сумел договориться с могильщиком, и меня погребли на кладбище, а не где-то на отшибе, как поступали со всеми остальными пропащими людьми, посмевшими распорядится временем своей смерти. На моем надгробии не было ни креста, ни фотографии – только имя и две даты, между которыми черточка пролегала столь короткая, как и моя бредовая жизнь. К тому времени, когда последняя пригоршня земли была брошена в могилу, я стала достаточно мудрой, дабы о ней, жизни, не горевать.
Глава вторая. Страдаю, значит существую
Каким-то образом я знала, где нахожусь, когда меня нет – там, под двумя метрами сырой, холодной земли, в темном трухлом гробу, сливаясь с разложением в могильной оргии. Спокойная и умиротворенная, я спала там так сладко, что любое бытие казалось величайшей нелепостью. Нет в человеческом языке нужных слов, дабы обозначить ими то состояние блаженства, ту нирвану, которое люди называют небытием и принимают за большое зло. Я погрузилась в это состояние через несколько дней после своих похорон и думала, что оно продлится вечно. Это могло бы окупить с лихвой все пережитые мной страдания, но наступил момент, когда оно прервалось. Первое Пробуждение было одним из важнейших этапов, которые я прошла по ту сторону жизни, мне хочется остановиться на этом и рассказать немного подробнее.
Сперва появился звук. Он раздался так внезапно среди всепоглощающей тишины, что я невольно содрогнулась и никак не могла понять, что это, только несколько минут спустя осознав, что звук тот был колоколом,