Рыбацкое море. Рассказы. Олег Глушкин

стампы быстро перегружали рыбу, а потому торопили – сначала звонками, потом стуком в дверь, потом сам Вартанов звал – надо было подписывать акт о сдаче рыбы. Глаза не хотели смотреть на скучные цифры. Они хотели сохранить видение роскошного тела и распахнутых бедер. Подпись ставилась сама собой. Вартанов наливал рюмку, выпивал сам и продолжал улыбаться, теребя кончики усов. Ни одна из плавбаз не набрала столько рыбы, сколько смог набрать Вартанов. Ни у одной плавбазы не было такого запаса неучтенной рыбы. «Надо уметь ловить на живца, – говорил он, подвыпив, своим помощникам, – чтобы вы делали без меня!» Иногда в их компанию приходила врачиха, и тогда они все затихали и смотрели на нее. Она пила аккуратно, из рюмки, которую держала, отставив свой нежный пальчик. Вартанов становился перед ней на колени и просил: «Королева, допусти меня, смилуйся, королева!» Она отстранялась, улыбалась своей ослепительной улыбкой, но никаких надежд своему хозяину не оставляла. Иногда же протягивала своим нежным голоском: «Мы так не договаривались, Вартанов…» А внизу, там, где плескалась темная вода, уже жался к борту очередной ловец, и в кошельке его было полно рыбы.

      Морская любовь

      На старинных парусниках, годами болтающихся в морях, на китобойных судах, в погоне за добычей, устремляющихся к Антарктиде, не было места женщинам. Считалось, что женщина на борту приносит несчастье. Они являлись в сладких снах, облаченные в свадебные платья, они легко скользили по волнам и в этих снах сводили с ума молодых матросов. В наше время море стало доступно женщинам. На больших рыболовных базах, где не раз выходил я в океан, они заселили каюты правого борта кормовой надстройки, коридор, куда выходили их двери, был назван улицей Восьмого марта. Почти сорок обработчиц рыбы, пышущих здоровьем молодок, которых не могла утомить никакая работа. Прибавьте сюда еще и госпиталь с аккуратными и чистенькими сестрами милосердия. Здесь находили своих избранниц флотские начальники. Обработчицы доставались матросам. Наш капитан говорил с пафосом, вскинув вверх шотландскую бородку: «Мой друг! Если вы видите на палубе базы веселую, улыбающуюся женщину, которая не идет, а скользит по настилу, полная женского счастья, то непременно в какой-нибудь бригаде или вахте отыщите изможденного, передвигающегося как тень члена экипажа, неспособного выполнять свою работу!» Каждый хотел бы очутиться на месте этого парня, но нас было двести человек и все мы жаждали любви, но не каждому это было дано. Зато нам не нужно было грезить, мы видели женщин воочию, мы ощущали на расстоянии их горячее дыхание, их заманчивый неповторимый запах.

      Нам завидовали матросы средних и малых траулеров, где совершенно не было женщин. Когда их малые суда швартовались к плавбазе, чтобы сдать рыбу, они под любым предлогом устремлялись на базу, лезли по штормовым трапам, спускались в люльках, карабкались