Пустыня в цвету. Джон Голсуорси

всего с четырьмя посадками! Динни с тревогой заметила, что слушает их равнодушно, хотя и делает вид, что живо интересуется их делами. Вдруг упоминание о Дарфуре заставило ее насторожиться. Дарфур – это то самое место, где с Уилфридом что-то произошло. Там, рассказывал брат, все еще встречаются последователи Махди[6]. Заговорили о Джерри Корвене. Хьюберт восторгался одной из его эскапад. Джин объяснила, о чем идет речь. Жена заместителя окружного комиссара совсем потеряла из-за него голову. Поговаривали, будто Джерри Корвен вел себя не очень красиво.

      – Что поделаешь, что поделаешь! – сказал сэр Лоренс. – Джерри – пират, и дамам опасно терять из-за него голову.

      – Да, – согласилась Джин. – Глупо в наши дни во всем винить мужчин.

      – В прежние времена, – задумчиво сказала леди Монт, – атаку вели мужчины, а винили в этом женщин, теперь первые наступают женщины, а винят мужчин. – Неожиданная логичность этого заявления заставила всех замолчать, но тетя Эм тут же добавила: – Как-то раз я видела двух верблюдов. Помнишь, Лоренс, они были такие миленькие?

      Джин оторопела, Динни только улыбнулась, а Хьюберт вернулся к прежней теме разговора.

      – Не знаю, – сказал он, – но ведь Джерри женится на моей сестре!

      – Клер в долгу не останется, – сказала леди Монт. – Это когда носы горбатые. Священник говорит, – обратилась она к Джин, – что у Тасборо совсем особенные носы. А у вас нет. Он морщится. И у вашего брата Алана он тоже чуть-чуть морщился. – Она поглядела на Динни. – Подумать только, в Китае! Я же говорила, что он женится на дочке судового казначея!

      – Господи! Он и не думал жениться! – закричала Джин.

      – Нет. А они очень милые девушки. Не то, что дочки священников.

      – Вот спасибо!

      – Да я о тех, уличных. Они всегда рассказывают, что папа у них священник, когда хотят с кем-нибудь познакомиться. Неужели вы не слышали?

      – Тетя Эм, Джин ведь сама дочка священника! – сказал Хьюберт.

      – Но вы уже два года женаты! Кто это сказал: «И будут они плодиться и размножаться»?

      – Моисей? – спросила Динни.

      – А почему бы и нет?

      Взгляд тети Эм остановился на Джин, та густо покраснела. Сэр Лоренс поспешил вмешаться:

      – Надеюсь, Хилери так же быстро обвенчает Клер, как вас с Джин, Хьюберт. Тогда он поставил рекорд.

      – У Хилери такие дивные проповеди, – сказала леди Монт. – Когда умер Эдуард[7], он говорил о царе Соломоне во всем его блеске и славе. Очень трогательно! А когда мы повесили Кейзмента[8], – помните, какая это была глупость? – о бревне и сучке. Он тогда был у нас в глазу.

      – Если бы я могла любить проповеди, – сказала Динни, – я любила бы только проповеди дяди Хилери.

      – Да, – сказала леди Монт, – он умудрялся стащить больше леденцов, чем любой другой мальчишка, а вид у него был ангельский. Тетя Уилмет и я, бывало,