И он берет ее. В первый раз, во второй, в третий. Девушка царапается, кусается и тихо стонет. Под утро они заснули, лежа в обнимку.
Первым проснулся Виктор. Приподняв голову, посмотрел на настенные часы: половина двенадцатого. Ему не хотелось будить столь сладко спавшую на его руке девушку. Он лежал и думал о том, что произошло. А произошло то, чего он не мог предположить. И ответственность теперь полностью лежит на нем. Он не молод и обязан был подумать о последствиях, обязан был все выяснить. Теперь же – все позади. Дело сделано. Ничего нельзя исправить.
Легкое похрапывание девушки прекратилось. Виктор скосил в ее сторону глаза. Валентина смотрела на него одним глазом.
– Тебе было хорошо? – спросила она
– Не то слово, любимая! Ты меня вознесла на седьмое небо! И я счастлив настолько, что готов гору своротить, – Виктору хотелось спросить о том же и ее, но промолчал.
– Вставай, ленивец, – девушка стала тормошить Виктора, – посмотри, полдень уже.
Виктор обнял за плечи Валентину и поцеловал.
– Может, продолжим, а?
– Еще чего?! Ну, подъем, любезный! Разохотился!
Встал он. За ним и она. Собрав в кучу постельное белье, прикрывая им свое очарование, понесла в ванную.
– Потом-потом, любимая! – крикнул ей Виктор, услышав, как девушка набирает воду.
– Не потом, а сейчас, – откликнулась оттуда Валентина. – Надо застирать, пока свежее. Люди говорят, что потом не отстирывается.
Приняв душ, девушка вернулась к нему. И они пили горячий и крепкий кофе.
Часть седьмая
Потом было семь дней блаженства. Они упивались друг другом и сходили с ума от каждой минуты, проведенной ими вместе. Виктору показалось, что пора завести серьезный разговор насчет будущего их отношений, что он готов к принятию радикального решения, которое в корне изменит его и, как он надеется, её, Валентины, судьбу; он, Виктор, созрел до того, что готов предложить девушке свои руку и пылающее любовью сердце. Опасается лишь одного: а что, если отвергнет предложение? Что будет тогда? Как тогда ему жить на этом свете? Опасения имеют под собой основания: не молод уже и плюс – разведенный, имеющий уже двоих детей. Она же – юна и ничем не обременена; у нее – все впереди. Он то и дело спрашивает себя: «Готова ли на жертвы ради него? Что он должен делать, если окажется, что нет, не готова набрасывать на молодую шею столь тягостную обузу?»
Временами Виктору казалось, что она ждет от него именно этих решений, замечая в ее полыхающих счастьем глазах немой подстегивающий вопрос: ну, мол, говори; я жду шагов не мужчины уже, а мужа.
Временами же ловил себя на мысли, что она уходит от решительных объяснений, спланировано и потому тщательно избегает заговаривать на темы их общего будущего. Вопрос: почему? Откуда парню знать, какие мысли посещают хорошенькую головку его девушки?
Однажды, прощаясь у подъезда