– О Боже.
– Как я и сказала… – Она подошла к трехстворчатому зеркалу и опустила руки.
Рид поднялся и встал за ней. У него пальцы так и чесались провести по ее позвоночнику. Ему хотелось увидеть, как бы она отреагировала на это днем, в месте скопления множества людей и при этом абсолютно трезвая. Может быть, она оттолкнула бы его с возмущением и смущением? Или бы дрожала и изгибалась от страсти под его прикосновениями?
Он понял, как наростает его эрекция, несмотря на все его обещания прошлой ночью спрятать все свои сексуальные побуждения подальше в попытке задушить их на корню, пока они не испортили ему жизнь на эти два месяца, когда он должен сосредоточиться на восстановлении своего здоровья. Прекрати, осел.
– Не переживай, ты абсолютно не выглядишь развратно в этом, Люси.
– Но…
– Никаких но. Ты можешь верить мне или нет, это платье очень стильное и сексуальное. – Его взгляд переместился на зеркало позади нее, где он мог разглядеть ту ее часть, которая в данный момент была выставлена на всеобщее обозрение. – Спина – это одна из моих любимых частей тела у женщины. Мне нравится прослеживать линии позвоночника, сверху до самого низа, вплоть до ямочек на пояснице.
Рид едва не добавил, что также он любит смотреть на движение лопаток его любовницы, когда он берет ее сзади.
Он поднял на нее глаза и увидел, что она прищурилась и внимательно его изучает.
– Я это все к тому, Люси, что женская спина – это прекрасно. В ней нет ничего постыдного.
В ответ она пробормотала ему что-то невразумительное, тогда он откашлялся, скрестил руки на груди и спросил:
– Что?
Она слегка покачала головой, как будто она не была уверена, что с ним делать:
– Ну, это единственное во мне, на что ты можешь положить глаз, не так ли?
Он улыбнулся и поднял брови:
– Я не Трансформер, если ты намекаешь на это.
По крайней мере, эта его неуклюжая шутка заставила ее слегка усмехнуться.
– Нет, я имею в виду, что ты не просто боец. Ты видишь вещи совсем другими, чем большинство людей. В тебе есть творческий подход.
Такого ему еще никто ни разу не говорил. Ему казалось, что жизнь проходит, а он не умеет ничего, кроме как драться. Не то чтобы он не любил свой спорт, просто иногда ему хотелось, чтобы это было не единственное, что он собой представляет. Он пожал плечами.
– Пожалуй, когда-то так и было. В мой последний год в старшей школе я хотел записаться на урок труда, но сбой в системе отправил меня на занятия рисованием. Мои навыки рисования были совсем никудышными, но со временем я научился делать наброски и рисовать довольно хорошо. А потом мы начали заниматься скульптурой… – Рид напрягся из-за тяжелых воспоминаний о недовольстве отца, которые нахлынули на него. Теперь ему было тяжело думать о скульптуре, чтобы перед глазами не встал образ отца, громившего его самодельную студию и все его материалы.
– Рид? –