Минут через десять остановились. Гийоме был тут как тут и внимательно наблюдал кто выходит? Вышли двое: еще через пять минут высадили другого и на следующей улице буквально через сто туазов еще одного. Далее экипаж поехал быстрее. Улица за улицей, сменялась площадями; ехали очень и очень долго – с три четверти часа, а то и час, как вдруг экипаж неожиданно остановился, вплотную подъехав к двери одного дома, что их и застало врасплох, ведь они поотстали и заметили его поздно. Экипаж уже тронулся, высадив выскочившего Манде, а тот уже постучался, когда Гийоме стегнул коня и погнал прямо на него. Манде через некоторое время повернулся… глаза его наполнились ужасом… он затарабанил кулаком, схватился за оружие, но дверь открыли и он юркнул в нее, захлопнув ее за сбой.
Конь прорезал в скачке уже пустое пространство над низенькой подъездной площадкой дома.
Глава VIII. Внимание его Величества французского короля Людовика XIV, проявленное к кровавым событиям в собственной стране, происшедшим не так далеко от Парижа, и вовсе близко от Орлеана
В Ажурном зале самого большого в мире Версальского двора вечером того дня не проводилось никаких мероприятий, кроме как аудиенции министра полиции Франции, Марка-Рене-Вуайе д’Аржансона у короля.
Людовик XIV в свои шестьдесят семь выглядел совсем стариком и сейчас сидел на диване неподвижен, отдыхал после прошедшего дня и не смотря на теплый вечер, грел ноги в тазу с водой.
Здесь же присутствовала его фаворитка Франсуаза д’Обинье, которую он ранее сделал грозной маркизой де Ментенон. Присутствовал также его духовник отец Лашез, о котором коротко можно добавить, проведший тайное их венчание и крестивший их детей.
В зале царил таинственный полумрак – наиболее подходящий для благочестивых размышлений де Монтенон, а значит и для Людовика XIV, а так же для долгих вечерних молебствий, которым они обычно подвергали себя втроем, вместе со старым отцом Лашезом. А пока…
…Д’Аржансон, как министр докладывал о состоянии дел в королевстве по своей части и когда сделал паузу, воцарилась тишина безразличного молчания, которую он сам же и прервал:
– Особенно неспокойно было в Орлеане.
– Что там? – спросил Людовик XIV, привыкший к подобным высказываниям.
– Все, ваше величество. И волнения, и грабежи, убийства, разбойничьи налеты…
Чувствуя, что короля больше интересуют волнения, принялся подробно рассказывать о них.
– Волнения. Это я слишком выразился, так, мелкие инциденты. Посудите сами: толпа повздорила с полицейскими. Мелкая стычка. Вот в Сюиз крестьяне прогнали сборщиков налогов, но потом все же расплатились.
– Почему налоги стали собирать сейчас?
– По-видимому