Ну что еще сказать? Смерти я нисколько не боюсь. Я спокойна, как матрос с крейсера «Варяг». Я молодец!
Белая стена
Жить не хотелось. Но надо было. Потому что на радикальные поступки способен редкий.
И ради чего жить??? Ради удовольствий, которые оставались с ней всегда, даже если в жизни ничего не светило, и был полный тупик? Нет, они того не стоили. Для того, чтобы жизнь казалась пряником, нужна была какая-то более высокая цель. А её не было.
Было барахтанье в мелкой повседневной пошлости. Ночью спать не хотелось. Не то что бессонница, но одолевали всякие ненужные мысли, которые трудно было просто взять, да и выкинуть из уставшей головы. Она дотягивала часов до трёх, занимаясь всякой ерундой, а потом просто сваливалась на постель кулём, ничего уже не соображая.
Вставала, естественно, поздно, с поганым самочувствием, с ещё более поганым предчувствием нового дня, который опять не принесёт ничего, кроме отвращения к жизни. Пила кофе – это святое. А вкуса его давно уже не чувствовала. Привычка свыше нам дана…
Никому она не была нужна, даже самой себе… И ведь даже не заметила, как попала в это болото. Оптимизмом-то никогда, в общем, не отличалась, но чтобы так, совсем никак… Одно отвращение – от окружающего, от мира в целом… Так было недолго и свихнуться. Но она держалась – понимала, что в безумие ей выход заказан, мозги были не так устроены, безумию их было не одолеть, как оно ни пыталось, исподволь подкидывая ей неразрешимые проблемы.
Потом весь день она тупо думала, как бы всё изменить, но в голову не приходило ни-че-го.
Окружающие делились на две категории: одна, более многочисленная, была к ней целиком и полностью равнодушной, вторая пыталась лезть с советами. Ей было смешно (про себя, конечно) – ну чем ей могли помочь эти никчёмные слова, произносимые то ли от глупости, то ли от плохо скрываемого желания сделать ей больно. Ведь было заметно, что она несчастна (как ни скрывай – это всегда чувствуется, от тебя идут какие-то невидимые флюиды, даже если ты изображаешь на лице этакую милую фальшивую улыбочку), а люди – они недалеко ушли от куриц, которые, как известно, заклёвывают больную или смурную товарку по стае. Правда, её это не доставало – она была равнодушна к тем, кого считала для себя чужими, а таковыми были почти все. Ну что они, по большому счёту, могли ей сделать?
И так бессмысленно проходили дни, месяцы, сменялись времена года… Ничего не происходило. Зиму она переносила плохо, в конце её совсем ослабевала, но и лето не приносило радости, просто физически становилось чуть легче, и меньше проблем возникало чисто в бытовом отношении.
Она даже мечтать разучилась…